Волчья дорога. История времен тридцатилетней войны - стр. 32
– Здесь – что? – прошептала Анна, но ни Магда ни капитан её не услышали. Лесли настороженно оглядывал руины – будто пытался прочитать что-то в узоре звериных следов на снегу. Собор – две массивные громады чёрного в закатных отблесках камня – нависал над их головами. Пустые звонницы, розетка над воротами – багровый и красный отблеск пробежал по цветному стеклу, и Анна с изумлением поняла, что витраж на ней уцелел. Каким чудом? Девушка сделала пару шагов вперёд – рассмотреть поближе. И вздрогнула, услышав размеренный голос из-за спины
– Не ходи туда.
Она обернулась. Заплясали тени в глазах. Ганс Флайберг, горбоносый высокий мушкетёр шагнул из руин им навстречу. Магда – шапка совсем слетела с её головы – опрометью кинулась к нему. Капитан, чуть промедлив, тоже шагнул вперёд, лицо напряжено, руки – заметила Анна – на поясе, рядом с оружием. Но угрюмый стрелок только обнял жену, махнул свободной рукой капитану и бросил пару слов – ровно, будто и не ходил никуда:
– Капитан, в соборе трупы. Свежие. Много. Кто-то здесь есть. – лицо его ничего не выражало – как и всегда.
Яков в ответ лишь кивнул, развернулся – его взгляд настороженно пробежал по камням вокруг. Руки легли на рукояти шпаги и пистолета за поясом.
– Люди или звери? – отрывисто бросил он.
– Не поймёшь. Следы странные. Вроде … – Ганс мягко отстранил жену, перехватил мушкет наизготовку. Его серые глаза увидели что-то в развалинах.
– Отведём женщин назад и вернёмся.
в ответ Ганс лишь кивнул. Люди развернулись и пошли назад – капитан и стрелок по бокам, женщины в середине.
– Ты куда ходил то? – спросила мужа Магда, когда они подходили к воротам.
– Домой, – кратко ответил горбоносый стрелок. Анна поняла, что он имел в виду – занесённый снегом чёрный провал и содрогнулась.
У кромки леса их окликнул патруль – четверо солдат роты с капралом.
– Свои, – махнул им рукой капитан. Ганс внезапно развернулся – обратно в чёрное поле. Поднял ствол. Приклад – в плечо, дуло мушкета ловило на прицел что-то видное лишь ему одному в неверном закатном свете.
– Шевелится что-то… – прошептал он. Взлетела, истошно захлопав крыльями полевая птица. Анна пригляделась – но ничего не увидела позади, на занесённом снегом поле. Стрелок пару секунд помедлил, потом вдруг усмехнулся чему-то невидимому и опустил ствол к ноге.
– Извините, капитан. Почудилось что-то, – бросил он, посмотрев почему-то на Анну. С улыбкой, как ей показалось.
2—8
засада
В стенах собора плескались тени – величественные готические арки тянулись ввысь, серая утренняя хмарь кутала в полумрак боковые нефы, ниши и укромные углы, пряталась наверху, под острыми углами сводчатой крыши. Утреннее, тусклое солнце с трудом пробиваясь сквозь высокие окна, освещало огромный заброшенный храм. Лучи скользили вниз, на огромный чёрный крест, строгий алтарь белого камня, статуи вокруг. Белокаменная дева с младенцем на руках смотрела на людей строго, с холодным сочувствием. Чёткие резные черты. Капитан Лесли вздрогнул и подумал, что ему вовсе не хочется опускать глаза от её лица вниз, туда, куда смотрела Дева. То, что лежало у её ног, на мраморных, отполированных тысячами ног плитах лучше всего описывалось словами «кровавое месиво».
Осматривать собор вызвали охотников. Пошли сам Яков, оба француза, пара сорвиголов из солдат, да мушкетер Ганс – этот так никому и не сказал, куда и зачем ходил под вечер. Никто, по-хорошему, и не спрашивал. Ещё просился юнкер Рейнеке, но его капитан приказом оставил на хозяйстве – нечего сопляку на такое смотреть. «Успеет ещё наглядеться», – хмуро думал Яков, внимательно рассматривая разбросанные в беспорядке тела. Человек десять, не военные. Куда-то шли, зашли в собор, надеясь, что стены, пережившие пятнадцать лет назад великий штурм помогут им пережить одну ночь под их кровом. Не помогли. Два, три, может четыре дня назад – глаз у капитана за войну стал на такие штуки намётанный. Что-то вошло и убило их. Один из французов присел над телом, пригляделся и уверенно сказал: