Вокруг державного престола. Батюшка царь - стр. 17
– Пустой у тебя язык. Меньше болтай, – сердито буркнул Никон.
Никодим заюлил.
– Ты что, брат! Неужели осерчал? Елеазар велел выдать тебе все новое. Хотя ты ведь в монастырскую казну денег не вносил, – сказал он, не скрывая удивления щедростью Елеазара.
– А ты почем знаешь, вносил или нет? Завидуешь? – возмутился Никон, сгребая длинными жилистыми руками одежду в одну большую охапку. Обернувшись к келарю, он со злостью посмотрел на него.
«Ишь, как зыркнул-то: того и гляди задавит, как медведь… а ведь и то правда – медведь. Надо же как… не понравилось, что я сказал», – сокрушался Никодим, убирая с лавки одежду.
Миновала зима.
В начале апреля Никон посоветовался с Салмовым, давно сетовавшим, что Троицкий храм нуждается в ремонте, и предложил Елеазару своими силами начать ремонт. Обсудив на вечерней трапезе предстоящие работы, монахи разбрелись по кельям, и их жизнь потекла по-старому…
Наступил июль, ремонт так и не начался.
Тогда Никон вместе с плотником принялся обшивать обветшавшую церковь новыми бревнами. Но одним им было трудно управиться с такой объемной работой. И в один из дней терпение Никона лопнуло. Взобравшись на колокольню после заутрени, он громко зазвонил в колокол, призывая братьев собраться. Потревоженные шумом галки и вороны сорвались с насиженных мест и всполошено заметались над его головой.
Когда монахи собрались внизу, Никон спустился и заявил, что с разрешения соборных старцев он теперь руководит ремонтом церкви, предложив всем взять у келаря топоры и идти в лес, рубить и привозить бревна для строительства. Не слушая возражений раздосадованных братьев-монахов, он распределил между ними работу и назначил число вязанок, которые те должны привезти из леса.
Не ожидавшие такого самоуправства, возмущенные монахи гурьбой пошли к Елеазару, допытываться, правду ли тот говорит.
И неожиданно для монахов Елеазар сердито затопал на них ногами, накричал и приказал во всем слушаться Никона. Монахам ничего не оставалось, как вернуться назад к храму и, взяв топоры с телегами и лошадьми отправиться в лес.
Закипела работа, и уже к ноябрю храм стоял отремонтированным.
А Никон после случившегося стал еще деятельней распоряжаться по хозяйству. Келарю Никодиму это не нравилось. И теперь между ними часто вспыхивали конфликты по любому, самому незначительному поводу. Келарь жаловался на Никона соборным старцам, но те сердито отмахивались от него, обвиняя, что тот из-за зависти разводит сплетни и напрасно оговаривает Никона…
Привычно зарядили холодные дожди, сопровождаемые сильным ветром.
И Елеазар, который наравне с остальными монахами ходил к морю тянуть рыбацкие сети, простудился и слег. Узнав о его болезни, Никон поселился в его келье и стал ухаживать за ним. Пока старец болел, Никон перебрал и отремонтировал тесом крышу его избушки и обложил внутренние стены ветками кедра и еловым лапником. Теперь в избушке Елеазара приятно пахло тягучей смолой и ароматом хвои.
Однажды в воскресенье после вечери Никон не пошел на общую трапезу с монахами, а пришел в келью к Елеазару, поел с ним толокняных лепешек, тыквенной каши. Запил скромный ужин водой и улегся на лавку возле печи, сторожить заснувшего больного.
Разбудили его голоса за дверью.
– Брат Никон, а брат Никон, – позвал его визгливый тонкий голос брата Левонтия.