Военные пацаны. Роман в рассказах - стр. 24
Вопрос – вернее, стальной тон вопроса – чеченцу явно понравился, он продолжил:
– В наш СОБР водитель нужен – разнарядка пришла: из вашего отряда человека взять. А ты в самый раз нам подходишь – за ногайца сойдешь.
– Один из лучших и подготовленных, – вставил майор свою популярную фразу. – Отличный водитель, оперативник, человек серьезный: женат, дети есть.
– Ага, дети есть, – машинально произнес и Владик, потому как мысли о своих детях тоже успели посетить его впечатлительную голову.
Птицевский замешательство лейтенанта понял по-своему:
– Владик, ты сегодня спал?
– Нет еще, Павел Адольфович, дгова пилили.
– А-а, ну иди тогда, собирайся, скоро выезжаете.
А что командир группировки полковник Семенов? А ничего: сидит, молчит, слегка улыбается гостеприимно.
Так Владислав Сылларов стал бойцом чеченского УБОПа – невероятно, но факт. Конечно, он мог бы и отказаться от столь «заманчивого» предложения командования, и никто бы его за это не осудил. Но, во-первых, был не в состоянии с ходу уразуметь смысл приказа, и, во-вторых, времени для раздумий не было.
Уже гораздо позже Владислав признался: было жутковато, но даже если бы и дали время для осмысления этого приказа, он бы не стал отказываться – стыдно же.
* * *
Майор Птицевский. По министерству ходили слухи, будто бывал он и в Нагорном Карабахе. Но сам про это никогда не рассказывал. Майор вообще никогда и ничего о себе не рассказывал. Придется самому.
Дело было в середине мая на административной границе Чечни с Дагестаном, на сиротливом блокпосту за номером 47Д. Почему сиротливый? Огромная удаленность от штаба мобильного отряда. Блокпост жил посреди голой степи своей, автономной жизнью. Высокие чины если и приезжали с проверками, то раз в месяц – это хорошо.
Примерно с неделю-две все было спокойно, личный состав страдал только от жары, комаров и нудного перекапывания окопов. Но однажды случилась, как это обычно бывает, внезапная перестрелка. Отряд понес тяжелые потери: один боец ранен и один погиб. Во время заварушки шальной пулей также был тяжело ранен и гражданский – молодой мужчина, дагестанец, работавший на близлежащей бахче. С этого момента и началась неприятная для всего отряда эпопея, продлившаяся до самого отъезда.
Итак, очередная война стихла, страсти улеглись. На пойманном у шлагбаума «уазике» раненых бойца и дагестанца отправили в кизлярский госпиталь, тело погибшего на отрядной машине – в городской морг. С опергруппой прибыл зам по границе подполковник милиции Хасмагомедов Мухтар Эльдарович – серьезный и довольно крепкий мужчина лет за пятьдесят. Пообнимавшись с майором, члены группы приступили к осмотру места и расследованию.
– Как там Асхаб? – поинтересовался здоровьем бахчевода майор.
– Тяжелый, – коротко, но емко ответил подполковник. – Легкое пробито. Сейчас группа будет выяснять, с чьей стороны был этот выстрел.
– Пойдем, Эльдарыч, чайку пока попьем, – предложил Птицевский.
– Не откажусь, Паша.
Шло время, подполковник с майором резались в нарды; была выпита, наверное, уже десятая чашка чаю. В отряде – особая, непривычная, тревожная тишина.
Опергруппа закончила свою работу ближе к вечеру. Резюме: выстрел в дагестанца был произведен со стороны блокпоста.
Сразу же после отъезда местных милиционеров командир поделил отряд на две смены: бодрствующую и отдыхающую. Нет, не из-за боязни нападения банды, из опасения мести со стороны родственников раненого дагестанца.