Военные будни, часть 2 - стр. 7
– Пьянка намечается по этому поводу,– потер ладони Сафронов и принялся копаться в своей поклаже, готовясь к мероприятию, отталкивая, сующего в нее нос Ёську.
– Отметим, конечно,– не стал возражать старшина,– но в меру. По сто грамм и все.
– Че там пить-то, сто грамм? Это как вон тому бугаю дробина,– попробовал пробить заранее запрет Сафронов и получил такую тираду от старшины в ответ, что сержант опять пожалел, что записать нечем, а Ёська брызнул в лес и целый час потом, нос свой не высовывал.
– Так бы сразу и сказали,– проворчал Сафронов и за праздничным ужином молча проглотил свою порцию спирта, зажевав его курятиной. И даже, когда смягчившись, старшина разрешил принять еще по сто граммов, не очень-то этому обстоятельству и обрадовался, пожав только плечами неопределенно, выпил и опять засопел, удивив своим молчанием весь остальной личный состав.
– Обиделся что ли,– спросил его старшина,– а, Степа?
– Чего это?– взглянул на него рядовой невозмутимо.– Не положено нам. По уставу, товарищ старшина.
– Ах, вон ты чего,– понял его молчаливый демарш старшина.– Дистанционировался. Мол, ты начальник – я дурак. Так что ли?
– Так,– взглянул на него опять рядовой, но уже с некоторым вызовом,– что не прав я скажете?
– Да прав, конечно,– согласился старшина.– С твоей кочки болотой, если на жизнь смотреть.
– А если с вашей?
– С моей чуток иначе. У меня ответственность не только за себя, но и за тебя оглоеда и по тому же уставу, и по совести. Так что ты уж потерпи, родной, когда слезешь с моей шеи,– усмехнулся старшина.
– Я, с вашей?– вытаращил на него глаза Сафронов.– Я-то как раз наоборот думал.
– Не правильно думал, Степа. Вот скажи ты мне, если сейчас из лесу патруль военный выскочит и станет вопросы задавать, то, что ты станешь делать?
– Что? Так вы же старший здесь и ответите за всех,– произнес, не задумываясь Сафронов.
– А если они меня арестуют, засомневавшись в правдивости моих слов, то, что ты станешь делать?– задал следующий вопрос старшина.
– Если арестуют, тогда и думать стану, а чего заранее пургу гнать,– ответил рядовой, опять особенно не задумавшись
.– Вот видишь, ты спрятался за моей спиной. Не такой уж и широкой. У тебя, Степа, по сравнению со мной, есть преимущество… Тебе есть на кого валить, если что. На меня. Я твоя броня и отмазка. Так что сел ты на мою шею плотно и еще погонять норовишь, чтобы я вез и не взбрыкивал. Вольницу тут тебе разрешил. Гуляй рванина… Хрен вот тебе,– закончил старшина.
– Да уж,– поскреб озадаченно за ухом Сафронов,– впору прощение просить мне у вас, Алексей Павлович. Так выходит. Вы, ежели что, за меня поплатитесь. А я вроде как тот бугай, тупой?
– Почему как?– рассмеялся старшина.– Хрен с тобой, уболтал, наливай, Леха, еще по сто грамм и отбой. Завтра подниму рано. Дежурим по очереди.
Первым старшина и отсидел до полуночи, подняв Иванова и укладываясь на нагретое им место, посоветовал:
– Ты, Леха, если что увидишь подозрительное, буди, не стесняйся. Только не пали в белый свет, как в копейку, навроде Степана. Здесь не хутор. Гражданские опять же шляются. Подстрелишь еще кого-нибудь, будешь потом казниться всю оставшуюся жизнь.
– Хорошо, товарищ старшина. А если этот… ну, Морозов подкрадется?
– Тоже буди. Давно не виделись,– пошутил мрачно старшина.– Узнаешь если его в потемках, то стреляй, не раздумывая. Подкрасться ему не позволяй. Зарежет или шею свернет в две секунды,– старшина отвернулся от рядового и тот залег в обнимку с автоматом, чутко прислушиваясь к окружающей среде. Перспектива получить ножом по шее или ее же получить свернутой, так впечатлила Иванова, что сон у него пропал мгновенно, а адреналин в крови зашкалил, заставив сердце стучать так громко, что он даже поморщился, досадуя на самого себя.