Водоворот - стр. 19
Но к этому времени душа Кондрата уже покрылась коркой, и он только усмехался, слушая её. Потом сказал:
– Что ты орёшь, дура? Без тебя разберусь, как мне жить. Не тебе одной детей кормить надо. И что мне за дело до твоих детей? Сама об них думай. А пока доставай кошель без крика. Бог велел делиться!
После того, как однажды нарвались на вооружённую охрану и еле унесли ноги, Рябой всерьёз задумался о расширении своего предприятия, о том, что людей надобно больше.
Тогда-то и появился Васька. Он был ещё младше Кондрата, но шустрый, сообразительный и без каких-либо душевных сомнений, что было особенно ценно.
Вели себя осторожно и осмотрительно. Всё время меняли места, на рожон не лезли, предпочитали одиноких торговцев без охраны. Раз им удалось ограбить целый обоз, и барыш был тогда огромный. Но и риск был велик: уж больно малочисленной была шайка.
Кондрат не знал, куда девать деньги. Он приоделся, ходил теперь в сапогах. Думал: вот ещё немного, и съезжу к тяте, удивлю его. А потом опять погружался в сомнения. Что он скажет, что расскажет отцу? Как объяснит ему источник своего богатства? Таких денег, которые у него теперь были, в их Скитах отродясь не видали. Даже если бы всей деревней скинулись и достали все свои сбережения. И Кондрат не спешил, откладывал поездку.
Хвост и Васька, сколь ни увещевал Рябой, постепенно теряли осторожность. Ходили по кабакам, сорили там деньгами. Ходили к девкам и трещали языками, хвалились.
Хвост частенько устраивал грызню, выгадывая себе получше да побольше. Сначала с Кондратом. Потом с Васькой. А Васька быстро перенял у него эту манеру, тоже всегда пытался оторвать себе лишний кусок. Только авторитет Рябого удерживал Ваську и Хвоста от поножовщины.
Рябой запрещал отбирать личные вещи. Но Хвост втайне от него снял с какого-то купца серебряные часы с цепочкой. Потом обзавёлся жилеткой и щеголял этими часами, когда Рябого не было рядом. Считал, что так выглядит солиднее, что становится неотразимым для дам. Перед барышнями старался выпятить живот, которого у него не было, чтобы цепочку было лучше видно.
Тащили с собой к девкам и Кондрата, и однажды тот сдался на уговоры и пошёл. А через минуту, как увидел всю эту срамотень, уже бежал прочь очертя голову. Забился в свою, ставшую родной, ночлежку и там переживал увиденное. Девок иначе, как бесовским отродьем, про себя не называл.
В ночлежке-то и бабы тоже жили, и там дела всякие делались. Но не так открыто. Бабы и мужики жили порознь, за порядком как-никак следили.
Рябой существовал отдельно от остальной компании. Где он жил и что делал – никто не знал. Вдруг появлялся и сообщал, что предстоит дело. А когда дело было сделано и барыши поделены, снова куда-то исчезал. Кондрат даже не знал его настоящего имени. Но доверял ему, поскольку с деньгами он никогда не обманывал.
Однажды Рябой нашёл Кондрата, и тот решил, что предстоит очередное дело. Настроение, правда, было такое, что никакого дела не хотелось. Муторно как-то было на душе.
Кондрат хмуро смотрел мимо Рябого.
– Уходить надо, – сказал ему Рябой.
– Куда уходить? – не понял Кондрат.
Он уже свыкся с тем, что он делает, со своим образом жизни, и не думал о том, что всё очень быстро может закончится.
– Хвост попался, – сказал Рябой. – Уходи из города как можно быстрее. И неприметно. Затаись где-нибудь и сиди. Да бороду сбрей!