Водоворот - стр. 15
Зрители стали улюлюкать. Бородач, решив, что победа у него в кармане, начал издеваться над Кондратом, принялся обзывать его и делать всякие непристойные жесты. Кондрат смотрел на довольную бородатую рожу, и волна бешенства накатила на него. И он перестал сопротивляться, позволил этой волне нести его и с упоением выпустил наружу зверя, который давно уже рвался на свободу. Руки и ноги его задвигались сами собой, он смотрел на себя как во сне – со стороны. Ни страха, ни сомнений не осталось, и он делал со своим неприятелем всё, что хотел, словно тот был безвольным, набитым соломой тюфяком.
Потом как сквозь сон до него донеслось: "Стой! Хватит! Остановись!" И на этот раз сумел остановиться. Обнаружил, что в этот самый момент откручивет от своего противника голову, а тот, ухватившись руками за собственную бороду, с лицом, залитым кровью и глазами, полными ужаса, пытается удержать её на месте.
Кондрат выпустил его, он упал на землю и захрипел, приходя в себя. Публика была в восторге.
Так Кондрат начал участвовал в уличных поединках. Дед, хоть и называл его Бесякой, больше не боялся ставить в драку. Бывало, даже звал его в другие места, где устраивались поединки, выставлял его, как своего бойца, ставил на него и, кажется, неплохо зарабатывал на этом. Зарабатывал и Кондрат, а днями продолжал ходить по городу в поисках работы. Всё больше присматривался к торговым людям. Смотрел, как совершаются сделки. Стоял неподалёку, был готов подсобить. И работы у них, вроде, хватало. Но работали у них свои, чужаков не брали. Кондрата отгоняли подальше, "чтобы не мешал".
Так продолжалось, пока не появился Рябой.
Сидя на лавке под высоким крыльцом ночлежки, Кондрат как раз раздумывал, как ему быть дальше. Работу найти не удавалось. Как он заметил, устраивались, в основном, те, за кого могли замолвить слово. У Кондрата в Нижнем никого не было. И терпения подолгу насиживать какое-то одно место ему по молодости не хватало. Зато, участвуя в драках, он получал столько, сколько никогда не смог бы заработать, ворочая тяжёлые мешки. И он уже прикидывал: а нужна ли ему вообще работа?
Рябой подсел к Кондрату, узнал, как дела. Внимательно выслушал его рассуждения о том, не сделаться ли ему профессиональным уличным бойцом. С сомнением поцокал языком и высказал свои соображения:
– Это всё до поры, пока не налетишь на какого-нибудь… Покалечат тебя, тем дело и кончится. Ты, конечно, бешеный, но найдётся и на тебя управа рано или поздно. Или кто-нибудь из тех, кого ты здесь обидел, ножом пырнёт. Всяко бывает.
Кондрат задумался. Рябой, по всему видно, был человек с опытом, к его словам стоило прислушаться.
– Знаешь-ка что, – продолжал тот. – Есть у меня одно дело, полегче будет, чем здесь шишки набивать. Но такого же толка. А денег получишь куда больше.
– Что за дело? – заинтересовался Кондрат.
Рябой, глядя перед собой, задумчиво прищурился, пожевал губами, прицокнул языком.
– Да задолжал мне тут один… Я, вишь, торгую помаленьку. Не Бог весть что, но на жизнь хватает.
Кондрат с пониманием закивал головой. Он уже заметил, что Рябой был не из мужицкого сословия. Стало понятно: значит, из торговых людей.
– И вот один тут со мной не расплатился. Деньги забрал – и в бега. Надо его сегодня ночью перехватить и проучить как следует. Убежит – не сыскать его потом будет. А прощать такое нельзя, не в моих это правилах. Кто такие дела прощает, не торговать должен, а на паперти сидеть.