Водоворот судьбы. Платон и Дарья - стр. 39
Вскоре солнце уже начало светить по-иному, заметно потеплело. Оно стало светить весело и радостно. С крыш посыпалась капель, образовывались хрустальные сосульки. Снег посерел и уплотнился.
В первые дни Ники думал, что боль от случившегося отойдет от него, но этого не произошло, она продолжила терзать его душу и сердце. При этом Романов старался не показывать свое состояние на людях и перед родными. Но что бы ни думал, что бы ни делал Романов, жизнь шла своим порядком.
В начале весны Александр Федорович Керенский прибыл во дворец на личном автомобиле Ники, чем привел в изумление всех придворных. В сопровождении пятнадцати человек Керенский пробежал по дворцу, заглянул во все комнаты, произнес в коридоре перед охраной пламенную речь, а потом прошел в детскую половину, где его дожидалась царская семья. Уже в первую минуту он проникся уважением к Романову. Министр юстиции с первого взгляда увидел перед собой значительного человека.
Керенский, улыбнувшись, добродушно представился:
– Здравствуйте, Николай Александрович, я новый министр юстиции.
Ники приветливо шагнул ему навстречу и крепко пожал его руку.
– Здравствуйте, Александр Федорович!
Романов окинул фигуру Керенского веселыми глазами. Дети, не скрывая интереса, разглядывали Керенского. Его лицо выражало полное удовольствие. Он предстал внешне сдержанным и собранным. Александру Федоровичу очень хотелось блеснуть перед Романовыми политической принципиальностью и хладнокровием.
Между недавними противниками завязалась беседа.
– Моя семья: жена, сын и две старшие дочери, – представил свою семью бывший царь и в его тихом голосе не было ни злости, ни раздражения. – Другие две дочери сейчас больны, но если вы захотите, то тоже сможете увидеть их.
– Нет, нет, не стоит беспокоить больных детей. Я с ними в другой раз повидаюсь.
Министр юстиции беспрестанно теребил рукой пуговицу явно не зная, как ему вести себя в присутствии бывших царских особ.
– Как ваше здоровье? Как чувствуют себя дети? – участливо спросил Керенский, глядя на бывшего царя с чувством большого уважения.
– Не беспокойтесь, у нас все хорошо, – словно не замечая его неловкости, ответил Ники.
Керенский с невольной симпатией смущенно продолжил расспросы:
– Имеются ли у вас ко мне жалобы, претензии, пожелания. Может быть, у вас есть нужда в чем-нибудь?
– Мы ни в чем не нуждаемся, – сдержано отозвался Ники, и его губы растянулись в вынужденной, слабой улыбке.
Керенский повернулся лицом к Аликс.
– Английская королева передает вам привет и очень интересуется вашим здоровьем.
– Спасибо, я чувствую себя сносно, – ответила Романова, хотя к этому времени она была глубоко больной женщиной, и в этой связи все досужие сплетни о возможной связи с Распутиным выглядели откровенной ложью.
Керенский, развернувшись к Ники, из вежливости широко улыбнулся:
– Николай Александрович, не беспокойтесь ни о чем, я обеспечу вашей семье хорошее отношение.
– Спасибо, Александр Федорович!
В эту минуту было хорошо заметно, что министр юстиции всеми силами старается сопротивляться первому поспешному чувству, но бывший царь ему определенно нравился. Ники, отметив про себя, что улыбка и глаза Керенского стали липкими как грязь, непринужденно сменил тему разговора:
– Как дела на фронте, Александр Федорович?