Во власти (не)любви - стр. 7
– Он правда это сказал? – Джина не изменила своей расслабленной позы, но в ее голосе появилось напряжение.
С самого ее детства Фабрицио Моранте не мог отказать Джине даже в малейшем капризе. Но в последнее время он почему-то стал заводить диковинные и пространные разговоры о том, что когда-то ей придется взять на себя роль главы его корпорации и она должна будет подойти к этому со всей ответственностью, чтоб не пустить их клан по миру. Джина пропускала все это мимо ушей, но, возможно, стоило и прислушаться. Любящий папа с единственной обожаемой дочкой, с остальными Фабрицио был довольно жесток. А вдруг настанет день, когда ей придется испытать эту жесткость на себе?
– Не только это, – проговорила Надин, точно услышав ее мысли. – Мессир Моранте обмолвился – если не увидит в тебе перемен к лучшему, ты так же будешь разбрасывать его деньги направо и налево, и не станешь более старательна в учебе, то он примет меры.
Слова сестры были неприятны. Верить им не хотелось. Она папина принцесса, которой дозволено все! Так было, есть и будет! Но русскую литературу, на всякий случай, своим присутствием все-таки можно и почтить…
– Ладно, профессор Горанов может плакать от счастья – приду, – проговорила девушка и с удивительной для того, кто не спал всю ночь напролет, легкостью поднялась из кресла. – В конце концов, поспать можно и на семинаре.
– Прямо так пойдешь? – опешила Делиль.
– Нет, что ты! – с преувеличенным возмущением возразила Джина, и нацепила на нос солнечные очки. – Вот теперь я готова.
– Я имела ввиду платье, – проворчала Надин, пропуская Джину вперед. – А вообще у тебя есть все шансы и на этот раз выйти сухой из воды – вопросы семинара между собой в группе уже распределили. Только если Горанов не начнет сам спрашивать.
И, как всегда, когда она не волновалась и не переживала, все складывалось как нельзя удачнее. Они с Надин заняли стол в последнем ряду, который с преподавательского места практически не просматривался. Заместитель ректора отметила Джину в своем списке присутствующих, а потом явился Торстон Горанов в светлой рубашке с демократично закатанными рукавами, открывающими красивые мужские руки с покрытыми венами запястьями и аристократичными пальцами. Был он в хорошем расположении духа, улыбался и даже, будто забыв про семинар, начал остроумно рассказывать что-то далекое от русской литературы, вызывая в аудитории симпатию и смех.
Под чарующий и вызывающе сексуальный баритон Горанова веки стали сладко- сладко слипаться, Джина откинулась на спинку стула и тут…
– Я не совсем понял, студиозка Моранте, планируете ли вы порадовать меня ответом на первый вопрос сегодняшнего семинара? – в оглушающей тишине профессор Торстон Горанов повторил свой вопрос. – И да, вас не учили, что при разговоре с преподавателем следует вставать?
Теперь все внимание приковано к ней. Что ж, ей не привыкать!
Девушка без тени смущения поднялась, сложив руки на аппетитной груди, подчеркнутой глубоким вырезом платья. Блестящие темно-каштановые волосы Джина, даже не глядя в зеркало, забрала на затылке так, что над ее головой вертикально торчал большой причудливый пучок, с которым она смахивала то ли на не выспавшуюся балерину, то ли на немного сумасшедшую гейшу. Любая другая девушка с такой прической бы смотрелась нелепо и смешно, Джина Моранте же выглядела стильно, точно вот так небрежно забирать волосы – последний писк моды.