Во власти (не)любви - стр. 9
Вообще-то неуд, выставленный Торстоном Горановым был подобен смертному приговору, ибо исправление его требовало титанических усилий. Нужно было перечитать кучу сложнейших произведений и ответить ему по содержанию, а так же от руки написать читательский дневник по всей русской критике. В своих наказаниях Горанов был принципиален и по-настоящему жесток, хладнокровно добиваясь от нерадивых студиозов выполнения всех заданий.
Вот только от Джины Моранте он не дождется! Надо срочно что-то ответить, что-то дерзкое, вызывающее, смутить, иначе ей можно засчитывать поражение. А проигрывать она не любит больше всего на свете. Впрочем, нужный ответ пришел на ум сразу.
– To есть, если я оденусь так, как нравится лично вам, вы исправите его на отлично? – ослепительно улыбнувшись, мурлыкнула Джин.
– Боюсь, мисс Моранте, вам уже ничто не поможет, – не глядя на нее, отчеканил литературный профессор, и уже больше не обращая на девушку и капли внимания, вызвал отвечать биографию Бунина готовившую этот вопрос Роз Бертен, которая с нескрываемой радостью затрусила к доске.
«Что ж, проигрывать нужно уметь» – с досадой подумала Джина, под пристальные взгляды сокурсников опускаясь на свое место, но непреложная истина утешала слабо – проигрывать было противно. Джина всегда смотрела правде в глаза и не могла не понимать, что сегодня Торстон Горанов ее сделал, во всеуслышание объявив ее, во-первых, недалекой, во-вторых, непривлекательной.
А обиднее всего, что напросилась она на это сама.
ГЛАВА 3. Вефриум
– И вдохнул Бог в Адама бессмертную душу, а в Еву не вдохнул, и пошла она по свету без души, а лишь с неким подобием ее, что досталось ей от ребра Адамова. И согрешила недостойная, блудливая, бездуховная женщина и лишила всех нас райской благодати, и прокляла тем поступком весь женский род!
Джин пыталась вникнуть в смысл этих слов, понимая, что это нужно для ее же собственной безопасности – разобраться в том, кто ее окружает, и чего от нее хотят, но получалось с трудом.
Жажда крови, которая ее мучила, пока что была терпимой, но от нее уже саднило горло и кружилась голова, хорошо, что пока только слегка. Сутки в поезде и полдня дороги до Догмы, столицы, которая называлась так же, как и сама республика – за все это время Джин не сделала и глотка крови. Не то, что из живого сосуда, но даже из амфоры. По правде говоря, сейчас она была бы согласна и на амфору с кровью из специализированного донорского магазина, хотя обычно относилась к этим магазинам с презрением, предпочитая «живую» кровь сосуда. Но когда во время одной из остановок Джина, превозмогая гордость, сказала светловолосому догмовцу, что голодна, то в ответ услышала равнодушное «В наши инструкции твоя кормежка не входила».
Заметив, как при этом дернулся угол его рта в довольной ухмылке, она поняла, что просить бесполезно, и попыталась сконцентрироваться на том, чтобы обуздать чувство голода. О том, в какую дикую пытку оно может превратиться, если в ближайшие сутки она не выпьет крови, Джин старалась не думать.
Первое, что поразило ее при въезде в республику – огромный купол беломраморного Капитолия, в котором заседало правительство страны, хорошо просматриваемый из всех точек Догмы. Громадное здание как будто нависло над городом и его тяжесть ощущалась, как бы далеко ты от него не находился.