Во власти Беркута - стр. 43
— Мааамааа!!! А мы тебе готовим завтрак! А у него яйцо упало! Оно разбилось и пришлось его выбросить! А ещё я рассыпала муку, и мы играли в привидений! Смотри, какие мы грязные!
Перевожу взгляд с восторженного детского личика на не менее счастливое лицо Ромы. Сдержать улыбку чрезвычайно сложно: оба испачканные, лица в белых разводах. Довольные, улыбающиеся.
— А кто убирать будет? — уточняю строго, а сама подхожу и провожу пальцем по гладкой поверхности, припорошенной мукой. Рисую сердечко. Почему именно его — не знаю.
— А мы тебе приготовили яичницу! Вот, смотри! — моя маленькая командирша подлетает к плите и указывает на сковородку. — Подними крышку, пусть она понюхает, как пахнет!
Этот день я вряд ли когда-то забуду. Так тепло и хорошо на душе не было уже давно. Очень давно...
Пару раз мне звонил Антон, но я не стала поднимать трубку. Вроде как все у нас. И омрачать такие светлые моменты мне просто не захотелось. Ведь я прекрасно понимаю, что ещё мужчина может мне сказать.
Вечер подкрался как-то уж совсем неожиданно. Карина очень вымоталась за день на свежем воздухе и после порции превосходного шашлыка, которым побаловал нас Рома, переоделась, немного поиграла на полу у камина и просто вырубилась прямо в гостиной. А гостеприимный хозяин аккуратно отнёс дочь в спальню, заботливо укрыв одеялом.
— Я буду тебя ждать. Спускайся, — произнёс он, когда поравнялся со мной и стоял так близко... слишком близко.
Я разложила вещи Карины, смыла косметику и, сомневаясь, все же спустилась вниз. Неудобно как-то... Убирать теперь целую гору.
— Ты чего это отлыниваешь от работ? — прозвучал бархатный голос, от которого у меня побежали мурашки по спине.
— В каком смысле?
— Уже собралась спать идти? А кто, интересно, будет мне помогать на улице убирать?
— Не, ну предупреждать же надо, что ты привёз дешевую рабочую силу, а не гостей.
Я весело возмущаюсь больше для виду — конечно, лучше сразу прибраться, пока есть время. Но в душе прекрасно понимаю, что именно делаю.
Я сомневаюсь. И бегу от него. Просто потому что боюсь оставаться наедине снова. Боюсь собственных желаний.
Молча возвращаюсь на веранду и уношу сначала остатки еды. Затем пустую посуду. Подул свежий ветерок, и я немного поёжилась — в футболке довольно прохладно уже. На мои плечи неожиданно опускается мужская ветровка, а я с благодарностью продеваю руки в рукава.
— Ты замёрзла, — тихий глубокий голос раздаётся слишком близко. А мужские ладони уже скользят по плечам вниз. К предплечьям. Рома притягивает к себе ближе. Почти вплотную — так, что я могу почувствовать его торс своей спиной. И обжигает горячим дыханием шею. Внутри меня взрывается фейерверк эмоций, а запретное тепло устилает низ живота.
Это так удручающе... Желать мужчину, которому я не нужна. Но сложнее всего — суметь признаться самой себе в том, что я нежеланная женщина.
Рома разворачивает меня лицом к себе. А я послушно позволяю ему это сделать.
Стою и ничего не могу вымолвить в ответ. Тяжелый янтарный взгляд пробирает и просачивается под кожу. Проникает в мои мысли, отравляя их своим присутствием. Сегодня близость Ромы воспринимается несколько иначе. Так, что у меня дыхание сбивается, и грешные желания устремляются далеко за границы «прилично и правильно».
Я ничего не ответила, потому что любые слова покажутся глупыми и наигранными. Да, я замерзла. Да, я помню, как он согревал меня раньше. И да, я безумно хочу, чтобы он сделал это и сейчас.