Во имя Мати, Дочи и Святой души - стр. 11
– А я крещеная, – испугалась ошибки Клава, путаницы в высших божественных сферах. – Три года назад у Спаса Преображения.
– То – соблазн и заблуждение сатанинское. А ты избрана, ты достойна истинное крещение принять. Сейчас. Чистыми надо перед Госпожой Божей предстать.
Зоя разделась быстро, Клава только успела заметить худую ее фигуру, натянутую кожу на впалом животе, над которым нависала большая, словно от другой женщины грудь, да светлый лобок без обычного треугольника волос. У Клавы у самой волосы на этом месте пока не выросли, и мальчишки, если залезали рукой, смеялись, говорили, что не оперилась еще она, потому что некоторые девчонки в классе уже оперились, и гордились этим в спортивной раздевалке. Клаве хотелось скорей опериться, но теперь она с гордостью увидала, что и сама Зоя такая же – неоперенная!
Но Зоя сразу же накинула серебряный плащ до пят, по краю которого нашиты были звезды – многоконечные с извивающимися лучами, как морские звезды в кино у Кусто. В плаще она сделалась совсем высокая и недоступная, как те жены, которые смотрели со стен.
– Убери с себя это всё, – брезгливо притронулась она к рукаву Клавиного свитерка.
Клава как могла быстро разделась, чтобы не оскорблять промедлением заждавшихся святых.
Зоя подвела ее к стене, на которой был синей краской нарисован крест высотой в рост среднего человека.
– Распинайся.
Восторг и ужас потек по спине, Клаве захотелось выгнуться – она уже недавно выгибалась где-то, только не хотелось вспоминать – где. Восторг и ужас, потому что распинаться – самая главная привилегия, которой не удостаиваются даже святые на иконах, а только сам Христос.
Клава чуть было не переспросила: «А мне можно?!», но поняла, что приказы не переспрашивают.
На кресте нашлись ременные петли для рук и для ног, двигающиеся в специальных прорезях. Ногами Клава попала легко, а руки пришлось поднять выше ушей, чтобы вдеться как подобает. Зоя затянула петли, и теперь Клава была растянула и могла только поворачивать головой. Она не принадлежала себе – только Зое и этим святым, сияющим со стен.
Зоя принесла граненый флакон, сверкнувший густым синим цветом от огоньков ближних лампад. Макнула кисточку и помазала Клаве губы, возгласив негромко, но очень веско:
– Вокрещается истинным крестом раба Калерия – во имя Мати, Дочи и Святой Души.
На губах остался сладковатый вкус – но и щиплющий.
Клава не поняла, почему – Калерия, но не решилась переспросить или возразить.
Точно так же помазала Зоя каждый сосок, и проникла мягкой кисточкой в межножие, в самую глубь, которую Клава даже мысленно не решилась назвать обычным словом ради святости места.
– Теперь повтори ты: «Почитаю Мати, Дочу и Святую Душу ныне и присно и во веки веков. Аминь».
Клава радостно повторила новые слова.
Внизу в самом нежном месте начало немножко пощипывать.
– А теперь внимай. Мужчины от самого начала Мира подменили Госпожу нашу Божу. Творит – Женщина, рожает и кормит. И пока не настанет справедливость, не воцарится истинная Госпожа Божа, которая суть купно и Мати, и Дочи, и Святая Душа, не будет на Земли ни справедливости, ни счастья, ни мира. Мы избранные – познавшие Истину, мы верные – составили нерушимое Сестричество. Мы слабые, но свободные, мы составили нерушимое Слабодное Сестричество, мы спасемся, когда мир рухнет, мы неопалимы, когда мир горит. Рассыплется в прах царство лжи, и воцарится во славе и власти Мати, Доча и Святая Душа!