Внук моего мужа - стр. 29
— Наша постель — не твоего ума дело. Хочешь задержаться в моем доме — веди себя прилично.
— Не привиты у меня приличия. Синдром сексуальной агрессии антитела выработал.
— Миловать тебя, Руслан, я больше не буду. Поступит жалоба от Майи — и вылетишь отсюда прямиком в свою Америку, оставив здесь причиндал со средоточием твоего синдрома. Только из любви к дочери я позволяю тебе погостить у нас. Будь благодарен за мою щедрость.
Спокойствие деда выводит меня из себя. Не на такой прием я рассчитывал. Еще сидя в самолете, прикидывал, как он встретит меня — будет ли расспрашивать о делах, или мы поскандалим, а потом Элла и отец будут пытаться нас помирить ради предстоящего праздника. Пчелка все карты спутала. Я теперь теряюсь, за что хвататься, и как реагировать на «нового» деда.
— Не поинтересуешься, чего я добился за эти полтора года? — спрашиваю, распрямив плечи.
— Ничего, — отвечает он все тем же безучастным тоном. — Ты первым делом похвастался бы достижениями, имейся они у тебя. — Дед встает из кресла, отходит к бару и лениво перебирает бутылки. — Через каких-то пять лет, Руслан, ты будешь в том возрасте, в котором я уже стал дедом. В одиночку вырастив сына и взвалив на себя воспитание внука, я продолжал развивать свой банк. Оббивал пороги администраций, налоговых, прокуратур. Каждую неделю мотался в Москву. Терял, залезал в долги, крутился, делал невозможное, чтобы мои дети ни в чем не нуждались. Ты же даже для себя ничего толкового сделать не можешь. Может, я и поинтересовался бы твоими успехами, не будь ты раздолбаем, который просрет абсолютно все. Просто на это надо время. Так что — нет, я не стану спрашивать, потому что ты не сможешь меня удивить.
Старый бессердечный кретин. Упрямый баран, живущий навязчивой мыслью, что дети и внуки ему по гроб жизни должны. Из-за его денег уже пострадала Элла. Никто бы не стал похищать дочку школьного учителя с целью вымогательства. Похитили именно банкирскую принцессу! Но и этот случай не сделал его мягче. Натыкал камер повсюду, усилил охрану и дальше гребет бабки, возомнив себя центром вселенной. Любит, чтобы перед ним пресмыкались, на коленях ползали ради подачки.
— Не удивлю, говоришь? — спрашиваю, поджигаемый разгорающимся азартом.
Зря он не хочет по-хорошему со мной на примирение пойти. Нет смысла ждать от него похвалы, значит, нет смысла и делиться с ним своей новой жизнью. Зато появился смысл выбесить его еще сильнее.
Дед небрежно пожимает плечом, взглянув на меня через него.
— Попробуй. Вдруг получится.
— Получится, — киваю решительно. — Так удивлю, что все вокруг охренеют.
Под его напряженным важным взглядом выхожу из гостиной и прямиком шагаю в кухню, где Майя крутится между плитой и столом. Снова ощупываю ее мелкую, но шикарнейшую фигурку глазами, облизываюсь, подхожу вплотную, беру за шею, разворачиваю и притягиваю к себе.
Лишь мимолетный взмах пушистых ресниц — и я готов сдохнуть ради еще одного такого мига. Совсем молодая, почти юная, неопытная, никем не тронутая, но сколько в ней пороха… Меня знатно поюзало за долгие годы разгульной жизни. С кем я только не кувыркался, в каких только экспериментах не участвовал. Меня, как и деда, трудно чем-то удивить и еще труднее покорить. У Майи выходит лишать меня трезвости ума, не прикладывая для этого никаких усилий. Она просто смотрит, просто размыкает губки, просто отрывисто дышит, а я уже теряю контроль.