Внезапно и необратимо - стр. 4
Часом ранее я увидела в мусорном ведре тюбик помады. Она закончилась быстро, как и мамина интрижка с Хару. Он к нам больше не приходил. Мы переехали в другой район. Я снова начала плавать. Новый бассейн не пах духами моей сестры.
Белая мания
Карта не проходила. Сиракава раз за разом вставляла кредитку в терминал, но тот лишь издевательски попикивал.
– Ничего-ничего, – вежливо повторяла кассирша, – попробуйте снова.
Напряжение нарастало: оно дотянулось до самого выхода из магазина «Сисэйдо» очередью девушек, устало вздыхавших за спиной Сиракавы.
– Может, размагнитилась? Мы и наличные принимаем.
– Что же это? – бормотала Сиракава, натирая рукавом пиджака чип.
Воткнула карту резко. Пик. Вставила бережно. Без толку. Отчаявшись, она достала кошелек, вывалила из него банкноты, монетки. Пересчитала. Трижды. Запустила руку в сумку, ощупала дно в поисках недостающих десяти иен. Выудила пятьдесят. Касса пропела, выжевала чек.
Сиракава несла в руках пакет, улыбаясь всему миру и особенно широко – женщине на плакате. О таком лице, как у нее, мечтала каждая девушка в очереди. Лице идеально белом – точно свадебное платье. Белом той белизной, без которой, как утверждала Фукуда, подруга Сиракавы, этого платья можно и вовсе никогда не надеть.
– Почему, думаешь, тебя бросил Танака? А Ямада? – спросила Фукуда неделю назад.
Сиракава молчала, размешивая трубочкой лед в латте.
– Потому что в тренде девушки с белой, как лепестки камелии, кожей. Мода на загорелых прошла. Лет десять назад. Муж то же говорит. Прислушайся хотя бы к его мнению, а то так и останешься одна, – Фукуда понизила голос, – навсегда. Я скину адрес косметолога, он тебя поправит. Не смей экономить на уходе. Лицо – твой пропуск в счастливую семейную жизнь. А с теннисом завязывай: солнце сведет все усилия на нет.
Сиракава пристыженно огляделась. За соседним столиком сидела девушка с белым, будто салфетка, лицом. Сидела с парнем. А с другой стороны в одиночестве листала ленту загорелая дама.
Чем дальше, тем больше попадалось совпадений. По пути на работу, c работы, на корты и с кортов, в очереди в супермаркет и химчистку, в вагоне метро, на перронах и даже на эскалаторах. Сиракава наблюдала за скользящими вниз и вверх по поручню руками: белые украшало кольцо на безымянном пальце, обласканные солнцем – нет. Несколько дней спустя, проснувшись от кошмара – белые обрубки кистей, точно полчище пауков, окружили ее со всех сторон, – Сиракава всхлипнула и взяла с тумбочки телефон.
«Похоже, ты была права», – отправила она короткое сообщение Фукуде.
Та лежала в кровати, маялась от бессонницы, думала, где пропадает муж: в офисе или в караоке с коллегами.
– Наконец-то, – прошептала она в тишину пустой спальни.
Утром Фукуда села составлять список средств для преображения подруги – хоть какое-то развлечение в череде одинаковых дней.
– Чего это ты так рано встала? – спросил муж, позевывая.
К его пробуждению Фукуда успела приготовить пышные оладьи, полить их кленовым сиропом и посыпать голубикой. Муж косился на листок, начищая стол локтями. Списки ему не нравились.
– Я, кажется, говорил, что летнюю премию мы потратим на ремонт машины… – начал он уныло.
– Да сдалась мне твоя премия! – прошипела Фукуда. – Знаю я прекрасно, что подарков от тебя не дождешься!