Внезапно и необратимо - стр. 3
Я вернулась домой поздно вечером, уставшая, потная. Сняла кроссовки, скинула с плеч рюкзак. Мама улыбалась.
– Какая потрясающая помада! – сказала она, усаживая меня за стол. – И держится долго, и губы не сушит, а цвет какой приятный!
Кровь прилила к щекам.
– Мия, что такое? Устала? Давай-ка, ешь!
Аппетит, нагулянный в горах, вдруг исчез, пусть на тарелке и дымились мои любимые гёдза с креветками, а в животе урчало. Я старалась держать лицо, но лицо отказывалось слушаться.
– Совсем заучилась! Ложись-ка спать!
Заперевшись в комнате, я набрала Аянэ.
– Скоро у кого-то появится новый папа, – пошутила она.
Следующие две недели я просидела за книжками, готовясь к экзаменам. В тренажерку не выбралась ни разу. Каково же было мое удивление, когда в среду вечером в дверь позвонили. На пороге стоял Хару в стильной майке и трениках.
– Извини, что пропустила тренировки, – промямлила я, поправляя волосы и разглаживая футболку.
– Ничего-ничего! Марико сказала, у тебя сессия.
– Марико?
В голову было напихано столько цифр, теорий и фактов, что я совершенно не могла понять, о ком идет речь.
– Не переживай! Как экзамены закончатся, вернем тебя в форму!
– Спасибо, что зашел проведать.
Может, помада начинает действовать, когда оплачиваешь покупку и получаешь на руки чек? Может, чек за волшебную помаду и есть мой счастливый талисман?
Хару смотрел мне за спину и улыбался так, как никогда не улыбался мне. Восхищенно.
– Марико-тян! Готова?
Я обернулась и тут только сообразила, что Марико – это мама. Марико-тян? Что за фамильярность?!
– Готова к чему? – выдавила я.
– К пробежке! Решила к марафону готовиться! Хару каждый год бегает, будет меня тренировать, – мама потрепала Хару по плечу.
У нее на губах сияла моя волшебная помада.
Я прорыдала весь вечер и всю ночь. Прорыдала бы и все утро, если бы не экзамен. Я не знала, что помада способна на такое. Я не знала, что на такое способна мама.
Экзамен я, кстати, сдала на высший балл. Привела отличный пример компенсаторного поведения. Идею подбросила жизнь.
На Гавайи мы поехала втроем. Как я и мечтала. Вернее, совсем не так. Я смотрела, как Хару с мамой плещутся в воде, как они пытаются устоять на досках, как пьют тропические коктейли, как он втирает крем ей в спину, как она поправляет помаду после его поцелуев. Мама совершенно не стеснялась ни меня, ни кого бы то ни было вокруг.
Я не обижалась на нее. Еще на пятом часу лета я поняла, что Хару мне не подходит. У нас совершенно не совпали вкусы в кино: он смотрел ужастики, я – романтические комедии. Он выбрал пасту с курицей, а я – рис с рыбой. У нас не было ничего общего. К тому же, он был влюблен в женщину на двадцать лет старше, что само по себе было тревожным звоночком.
Я не просто лежала на шезлонге, наблюдая, как мама пытается забыть о папе в объятиях молодого качка. Я проводила исследование. Записывала все в тетрадь. Думала записать и наши разговоры на диктофон, но не рискнула. Мне было интересно, через сколько месяцев мама перейдет на новую стадию. Стадию здравого смысла. Мне было интересно, когда мама снова станет моей мамой.
Это случилось в ноябре. Мама натянула было кроссы, чтобы пойти на пробежку, взглянула на себя в зеркало и вдруг села обратно на пуфик.
– Что я творю? – сказала она, обращаясь к шнуркам.