Внеплановый роман - стр. 21

— Я куплю тебе другое платье. Только не плачь.

Я удивилась и огрызнулась. Парень протянул мне носовой платок и бутылку минералки. Я не хотела брать. Тогда он намочил платок и вытер моё лицо, аккуратно и ласково, как это сделала бы мама, потом вымыл мои руки и остатками газировки смыл липкие пятна с чёрного платья. Воды не хватило совсем чуть-чуть, но розовая ваниль уже не маячила на ткани так нагло. А я притихла, во все глаза глядя на этого странного парня. Он сложил платок и убрал его в свой пакет, я заметила там тетрадь и какой-то юридический справочник.

— Как тебя зовут, плакса?

— Не твоё дело. Имя — это интимное, пароль к душе человека. Я не готова разбрасываться паролями первым встречным.

— Тогда и я не скажу, как меня зовут… Пойдём?

— Куда?

— Я куплю тебе новое платье.

Новое платье? Он? То, что было на мне, стоило половину папиной совсем не маленькой зарплаты, я копила деньги полгода, и купила платье на излёте тренда, перед тем как устраивают распродажи, избавляясь от старых коллекций. Это престижно — купить не на распродаже, и ценники хранятся, даже если платья уже не носятся. А что мог купить он? Парень в джинсах с Черкизовского рынка и футболке, купленной в переходе метро?

Но я не рассмеялась. Что-то удержало меня от издёвки. Может быть, серьёзность в его глазах и решимость, с какой он взял меня за руку и повёл куда-то.

Как оказалось, в ближайший магазин женской одежды. Совершенно средненький. И я не смогла обидеть его и выбрала дешёвенький невесомый сарафан, белый в сиреневый и серый цветочек. Он был мне к лицу…

…и до сих пор хранился, аккуратно сложенный в моем шкафу.

— Расскажи, где ты, как, что?.. Я так рада тебя видеть!

— Работаю. Всё как у всех. Моя личность совсем не интересна. Лучше расскажи, как ты?

— Моя личность тоже не интересна.

Я вдруг поняла, что с этим парнем ценно не то, кем ты стал и как удачно устроился в жизни. С ним ценно само время, спокойные беседы, мороженое в жаркий день, лежать, держась за руки, на траве, молчать, понимая друг друга без слов. Всё остальное — будто стремительный поток опасной бурной реки: с перепадами, порогами, местами болотистыми берегами, с подводными течениями и камнями, о которые швыряет, бьёт, ломает и обтачивает. И лишь этот намоченный в минералке платок и сарафан в скромный цветочек были мостиком, страховкой, возможностью быть собой, вне трендов и спешки.

Я, покачиваясь в его объятиях, смотрела на Ефрема. Он с кем-то сосредоточенно говорил по телефону, прикрывая трубку рукой, и совершенно не обращал на меня внимания. Этот пик благополучия будто сам обрушивался к моим ногам, и я рисковала быть засыпанной острыми осколками, что шрапнелью попадают в цель и пронзают, отрикошетив от… чего?

— Паш, а куда ты пропал? Я приходила на нашу лавочку целый месяц, но так и не дождалась тебя.

— Я тогда загремел в больницу. И, знаешь, верил в чудо, что ты найдёшь меня и придёшь. Но чуда не случилось. Тогда я пожалел, что не имел страничек в соцсетях. Ты бы могла узнать, как меня зовут. Если бы захотела. Может, смогла бы понять, что я не приходил, потому что так случилось.

— А что случилось с тобой?

— Сломал бедро и голень.

— Как?!

— Я тогда работал грузчиком и подрабатывал мерчендайзером. Вот в супермаркете обрушился стеллаж с товаром. Прямо на меня.