Внеплановый роман - стр. 15

— Вы очень умная девушка, Лолита. И очень наблюдательная.

— А ещё я очень добрая и сексуальная. Но я не умею шить и вязать, не люблю готовить — этим всегда занимается мой отец — не смотрю футбол и не люблю болтать о шмотках.

— Ну вот и познакомились, — томагавк… Нет. Владлен Леонидович налил ещё порцию виски. — Всё остальное не имеет значения.

— Да? А как же умная и креативная?

— Мозги — вот что сейчас сексуально.

— То есть…

Я замолчала, буквально на взлёте подавившись следующей неуместной фразой. Я ведь на самом деле даже на секунду не подумала о том смысле, что мог быть в словах «проведите со мной этот вечер», и эта неуместная самопрезентация… К чему я это несу? Ведь босс — обычный человек. Очень весёлый и простой. Ведь я знала это. И ведь именно это знание и раскрывало лепестки моей наглости в его кабинете. Почему я постоянно бунтовала на работе, но отдыхала рядом с ним всей душой на корпоративных праздниках? И когда я начала этот бунт?

Я задумалась, мелкими глотками отпивая уже согревшийся виски и уставившись перед собой…

***

Три с небольшим года назад я пришла в эту компанию, но впервые увидела томагавка только на корпоративной вечеринке в честь очередной годовщины. Тогда я не знала, кто он. Просто какой-то весьма привлекательный крепким телом мужчина, очень улыбчивый и открытый, кочевал от столика к столику на протяжении всего вечера и беседовал с сотрудниками обо всём и ни о чём. Он даже что-то спел бархатным баритоном под аккомпанемент ресторанной группы. И вместе со всеми с завязанными глазами играл в ручеёк, и пару раз выбрал меня. И он танцевал так лихо и бесшабашно, и вообще вёл себя так, что все равнялись на него. И я тогда подумала, что это тамада. Я ещё не знала никого, кроме двух девушек, с которыми работала в офисе продаж на Таганке. И впитывала атмосферу праздника, как мох предрассветный туман. И очень радовалась, что попала в такой сплочённый коллектив.

Я бродила с блюдцем вдоль фуршетных столиков и собирала канапе и бутерброды, стараясь удержать бокал с белым вином и блюдце в одной руке. И всё-таки облила итальянским игристым этого самого обаятельного и привлекательного. Он схватил салфетку и впитал в неё вино с моего платья и руки, и лучезарно улыбнулся, пустив стрелу в моё сердце. На то, что я облила его белоснежный костюм, ему было совершенно наплевать. Но он всё-таки потребовал расплаты — я танцевала с ним несколько танцев, и не все они были зажигательно быстрыми. Он сказал, что его зовут Влад, что он рад новым лицам, и что я, несомненно, добьюсь успехов в этой замечательной корпорации.

Потом, буквально через две недели, наступил Новый год. И я снова увидела его уже на традиционном корпоративном карнавале. Его лицо было скрыто большой маской с длинным клювом, а фигуру скрывала чёрная, расшитая по краям серебристой геральдикой мантия. Мы снова танцевали, пели в караоке и сидели рядом — это была его инициатива. Он тогда сказал, что я зажата, и ему это не нравится. Потом я, как почти трезвая, осталась проверить, не забыл ли кто в ресторане свои вещи, и мы вместе с ним и еще парой сотрудниц проверили столы и под столами, собрали чьи-то шарфы и пару сумочек, свитер и непочатые или только начатые бутылки вина и шампанского и нетронутые фрукты и сладости. Потом он развёз нас на такси по домам, и мы шутили всю дорогу и даже пели что-то. Он сидел на заднем сиденье посередине. А когда мы развезли девушек и повезли домой меня, почему-то молчали всю дорогу. Он проводил меня до квартиры, потому что на лавке у подъезда шумела пьяная компания молодежи лет восемнадцати, пожелал мне спокойной ночи, привалившись локтем к косяку двери. И как-то грустно улыбнулся.