Влюбленный астроном - стр. 16

– Вы не ушиблись? – Мужчина, которому поручили заботиться об астрономе, подбежал к нему и опустился рядом с ним на колени.

– Нет, со мной все в порядке, – улыбнулся Гийом, стряхивая с себя песок. – Я раньше думал, что черепахи бывают размером с ладонь.

– О, эти очень старые, – объяснил провожатый, помогая ему подняться. – Им по двести, а то и по триста лет.

– Триста лет… – задумчиво пробормотал Гийом. – Значит, они могут увидеть четыре, даже пять прохождений Венеры… – Он перевел взгляд на море. – Мне очень хотелось бы искупаться.

– Так пойдемте!

– Но я не умею плавать, – вздохнул астроном.

– Это не беда. Я вас научу.

Телескоп оказался превосходной идеей, чтобы занять вечер. Старинный прибор, словно сошедший со страниц романа Жюля Верна или комикса про находчивого репортера Тинтина, моментально зачаровал Оливье. Пока Ксавье ждал сына, он потратил целый час на поиск нужных сведений о созвездиях. Он уже мог отыскать на ночном небе Кассиопею, Большую Медведицу, Малую Медведицу и, конечно, планету Венеру – самое яркое небесное тело, затмевающее своим блеском все прочие, не считая, конечно, Луны. К счастью, ночью Луна показалась из-за туч, являя Парижу две трети своей сферы и освещая ночные улицы, словно включенная лампочка. Отец с сыном сели ужинать на балконе. Ксавье приготовил для них любимое блюдо Оливье – крок-месье, а на десерт для мальчика еще и крок-банан – тот же крок-месье, но сладкий и с начинкой из банана и мелко нарезанных вишневых цукатов, посыпанный сахарной пудрой. Они поговорили о том, чем Оливье с мамой занимались на минувшей неделе. Оливье рассказал, что ходили в гости к сестре Селины, у которой дочка, пятнадцатилетняя Эмма. Оливье заявил, что Эмма – «уродина и дебилка».

– Нехорошо так говорить о кузине, – упрекнул сына Ксавье. – И потом, никакая она не дебилка.

– Все равно она уродина, – стоял на своем Оливье. – Между прочим, ты сам только что сказал, что она не дебилка. Но ты не сказал, что она не уродина.

Захваченный врасплох, Ксавье не сразу сообразил, что ответить.

– Э-э… У нее сейчас переходный возраст. Наверное, поэтому она выглядит не слишком привлекательно… Ну, насколько я могу судить по фото.

– Да она всегда была уродиной, эта Эмма! – не сдавался Оливье. – Скажешь, нет? – Он поднял голову от десерта и посмотрел на отца.

– Да, пожалуй, – вздохнул тот. – Твоя кузина довольно страшненькая, ничего тут не поделаешь.

– Вот! – торжествующе воскликнул Оливье.

– А у тебя в классе есть красивые девочки? Ты вроде говорил про какую-то Луизу?

– Да, Луиза красивая, – коротко подтвердил Оливье, и Ксавье понял, что больше ничего от сына не добьется.

– Но все-таки… Что для тебя значит – красивая? – предпринял он еще одну попытку.

– Красивая значит красивая, – отрезал Оливье.

Покончив с диспутом на тему эстетики, они завершили ужин традиционным бокалом амаретто с двумя кубиками льда и долькой лайма для Ксавье и столь же традиционным бокалом разведенного миндального сиропа для Оливье – тоже с двумя кубиками льда и ломтиком лимона. Разумеется, спиртного ему никто не давал, но как-то раз отец позволил ему («Только маме ни слова, ладно?») смочить губы ликером янтарного цвета, и мальчику очень понравились вкус и аромат амаретто. Ксавье тогда обегал весь Париж в поисках миндального сиропа, но так ничего и не нашел. К счастью, некий итальянский производитель догадался разместить свою рекламу в Сети, и отныне Ксавье регулярно заказывал у него сироп упаковками по шесть пакетов. По цвету сироп ничем не отличался от настоящего амаретто, к тому же его полагалось разводить водой, так что в результате Оливье, к его радости, доставался большой бокал напитка, а не маленький, как отцу.