Вкус Розы - стр. 30
- Чего разлеглась, сучка? – зло осклабился ван Хрен, и я с трудом пошевелилась и разлепила глаза, смотря на него мутным взглядом. Влажное от испарины тело, упертые в боки ручищи, длинные ноги-бревна и посередине огромного тела – толстое орудие пыток. Поежившись от ужаса, я сжалась сильнее, прекрасно зная, что пощады просить бесполезно.
- Что молчишь? Думаешь, позволю тебе тут прохлаждаться? Вставай! – грубо дернув за предплечье, он поднял меня на слабые ноги и куда-то поволок.
- О чем говорить с тобой, дикарь! – вскрикнула я, истово пытаясь освободиться, но ничего не выходило. Он пер как танк, выворачивая мне руки.
- Как о чем? Умоляй отпустить, угрожай, злись, позови Рету, чтобы спасла тебя, - издевательски сюсюкал он мне прямо в ухо, стаскивая на цокольный этаж по деревянной лестнице, а я молила небеса, чтобы никто из постояльцев не увидел нелицеприятную картину. Он приволок меня голую в техническое помещение, оказавшееся прачечной. Я молчала, желая хотя бы тут обрести видимость проявления воли. В остальном мне отказали, превратив в бесправную пленницу.
По спине пробежались ледяные мурашки, когда я подумала, что тролль привел меня сюда, чтобы убить. А что? Уединенное тихое место. Моих криков никто не услышит. Это в комнате ему пришлось зажать мне рот, чтобы не напугала гостей из соседних номеров, а здесь никто не отзовется на мои мольбы о помощи. «Вот тебе и борись, Тонечка!» - горько рассмеялась я искренне, а Жан, вместо того чтобы накинуться на меня снова, бросил в лицо плотный серый халат и резиновые тапки и назидательно сообщил:
- Будешь отрабатывать хлеб. Недостаточно одной твоей сладкой дырки, чтобы компенсировать затраты на твое содержание. Это прачечная, как видишь, - обвел он рукой помещение со стиральными машинками и гладильными досками. – Стирка и глажка вдобавок утомят тебя. Мне не нужна дикая кошка в постели, я слишком устаю, работая весь день.
- Стареешь, наверное? – не сдержалась и выдала я, озираясь по сторонам и ахнув, когда ван Хрен подскочил и обхватил мою шею твердыми пальцами, приподнимая меня над полом. Для него я была как цыпленок, такая же маленькая и беспомощная. Болтала в воздухе ногами и пучила глаза, цепляясь за запястья Жана и стараясь глотнуть хоть немного кислорода.
- Дерзкая, да? Я с твоей дерзостью быстро покончу! Научишься слушаться, сучка! – шипел он в лицо, успевая не только душить меня, но и больно выкручивать соски. Сначала один, потом другой, вызывая боль сродни жалящим укусам. Пара таких щипков – и он меня покалечит!
- Будешь слушаться?! Будешь?! – орал он мне в лицо, тряся, как плешивую собачонку.
- Д-да-а-а… - простонала я, теряя последние силы, и тогда Жан отпустил меня, позволив упасть на холодный пол тяжелым кулем.
- То-то же! Одевайся, - приказал он, подняв с пола и кинув в меня незатейливый наряд, и я с радостью нацепила на себя плотный халат и неудобные тапки, похожие на галоши. «Где та покорительница сердец Александровская, одевающаяся только от кутюр? – заскулила я мысленно, выпрямляясь перед моим мучителем. – Ненавижу, как я тебя ненавижу!» – говорил мой взгляд, но я не сказала ни слова, а пошла разбираться с кипой грязного белья и агрегатами для стирки.
К счастью, ван Хрен удалился, оставив меня наедине с собой. Но, увы, уединение долго не продлилось. На смену брату пришла Рета, заставив меня сжаться в дрожащий комок от страха, как только хлопнула дверь, и отставить в сторону горячий утюг. Глажка позволила мне войти в медитативное состояние, водя утюгом по белью туда-сюда и добиваясь идеально гладкой поверхности.