Вкус крови. Рассказы. Повесть - стр. 7

Завоеватели ушли, а с ними и некоторые русские красавицы

Для Павла и ему подобных пришёл час расплаты

Но ещё раньше, в самый разгар «новой жизни» случились и другие события, оставившие неизгладимый след в её памяти

Первое – облава на местном рынке

С тем что у неё ещё оставалась для обмена, мать пошла за чем-нибудь съестным. Внезапно рынок был оцеплен. Для выхода требовалось предъявить аусвайс. Прибежала соседка Даша. Беги скорей, сказала она, выручай мать, она оставила дома эту бумагу

Алька (так её звали и зовут по сей день – Альвина Николаевна Орден) схватила эту таинственную бумажку – благо знала ещё где лежит – и побежала на рынок. В оцеплении немцев было мало, большинство – полицаи. Она ткнулась к первому, кто оказался на её пути с просьбой пропустить к матери. Но то грубо оттолкнул её. Она побрела вдоль оцепления в надежде найти Павла. И, о счастье! – он был тут. Она бросилась к нему и обняла за ноги. И он тоже обнял её. Он помог ей найти мать. Он спас их от гибели

Второе, что потрясло её детское сознание, – это состоявшаяся после освобождения города прилюдная казнь предателей родины – тех кто сотрудничал с оккупантами. И всё на той же площади, где собирали полгода назад евреев

Мать приказала – не выходить из дома! А сама ушла на работу

Что было делать?!

Забежала соседка Даша и увлекла её за собой

Казнили через повешение. За спинами впереди стоящих она не смогла рассмотреть всех осуждённых. Только одного сразу выделила из них – того что оттолкнул её, не пропустив в оцепление, где находилась мать

Когда на него накинули петлю, он ударил солдата, который исполнял юбязанность палача, ногой в лицо

Павла в доме больше не видели. Говорили, что его постигла та же участь, но она не хотела этому верить. Она надеялась, что он убежал с немцами – как многие из тех кто с ними сотрудничал. Так ушёл, бросив дочь, отец её лучшей подруги Софы Гюльназарьян, державший ресторан на улице Ленина. После войны он оказался в Италии. И Софья уехала к нему. Но это уже другая история

Теперь, по прошествии семидесяти пяти лет Альвина Николаевна редко возвращалась мыслями к тем событиям давнего прошлого. А если это случалось, перед её мысленным взором возникали лица тех людей, что постигла эта одновременно жалкая и жестокая участь

И вот сменилась эпоха. Мир опутала некая паутина, сделавшая доступным вечность во всей её полноте и многообразии. Ведь она, вечность, как сказал кто-то из великих, не что иное как вертикаль по отношению к горизонтали нашего повседневного существования

Сын подарил ей нечто под названием «планшет». Читатель наверняка знает что это такое. И вот однажды, открыв этот «ящик Пандоры» (так его называла), она наткнулась на старую кинохронику, запечатлевшую ту давнюю картину краснодарской казни изменников родины

Камера прошлась по лицам осуждённых. И вдруг среди них она увидела Павла с наброшенной на шею петлёй

Она закрыла лицо рукам и заплакала

«Ну и времечко было!

Эпоха была!

Времена!

Впрочем, было ли что-нибудь

Лучше и выше

Чем то правое дело

Справедливое наше

Чем Великая Отечественная Война?»

(Борис Слуцкий)

Эту удивительную историю рассказал мне мой попутчик в поезде Калининград-Москва, когда летом 2005 года я возвращался из санатория в Светлогорске, бывшем немецком Раушене. Тысячу с небольшим километров, что могло бы занять на современном поезде не более пяти часов, мы преодолевали сутки. Шесть – с въездом и выездом – границ! И на каждой длительные стоянки. Россия, Литва, Белоруссия, снова Россия