Визит в абвер - стр. 19
Улизнуть от зондер-фюрера можно было лишь на свой страх и риск. Приходилось ловить счастливые моменты. Однажды из-за слишком усердного «телохранителя» чуть не сорвалась встреча со связным. По времени она совпала с так называемым камрадшафтом («вечером дружбы»), устроенным по указанию шефа. Предстояла грандиозная попойка, и Вернер не устоял перед таким соблазном. Но оставить писаря без присмотра зондер-фюрер не мог, поэтому он и его потащил с собой. Два длинных стола – один для немцев, другой – для сотрудничавших с ними отщепенцев – ломились от обилия вин и закусок. Официальную часть вечера открыл кратким словом фон Баркель, призвавший своих и чужих к дружной совместной борьбе за победу Германии. За столами усердно захлопали, потянулись руки пожелавших выступить. Их речи были перенасыщены эмоциями. На самой высокой ноте прозвучала клятва какого-то русского белоэмигранта отдать жизнь за фюрера. Тщедушный на вид, но воинственно настроенный скиталец обладал на редкость зычным и визгливым голосом. Ему похлопали, – впрочем, недолго, так как руки сами тянулись к неосушенным рюмкам и стаканам.
Вообще же пили куда больше, чем говорили. За столами то и дело слышалось хлопанье пробок, прерывистое бульканье, пьяное разноязыкое бормотание. После ухода начальства в зале поднялся такой галдеж, что укротить его уже никто бы не смог. Да и некому было этим заниматься. Зондер-фюрер нализался не меньше других, и Павел еле дотащил его до квартиры. Надо было поторапливаться. Он уложил Вернера в постель, не раздевая, и под его оглушительный храп выскочил в коридор. На всякий случай повернул ключ в двери, – если и хватится, спьяна не поймет, что к чему.
У ворот писаря остановили.
– Куда это ты, на ночь глядя? – спросил часовой. – Кто разрешил?
– Да мне тут недалеко… Мигом вернусь.
– К девке что ли?
В лицо пахнуло винным перегаром, – часового тоже не обделили. В тусклом свете фонаря глаза у него маслянистые, не в меру веселые. Значит, действовать сегодня можно смело.
– Куда ж, как не к девке. Тебя бы тоже потянуло после такой гулянки. Добавить хочешь?
Павел оттопырил карман: соблазнительно блеснуло горлышко бутылки.
– Ну ладно… Ступай. Бутылка не хуже бабы…
На встречу в этот раз Павел опоздал. В темноте, без тропы быстро не пойдешь. Да и ступать надо было точно по ковру – мягко, без единого шороха. Так он когда-то ходил дозорной тропой. На заставе.
Вечер был сырой и свежий. Снег повсеместно осел и потускнел. Вдоль опушки, подобно черным дырам, зияли проталины. Деревья, лишь недавно сбросившие с себя белые шубы, выступали мрачной зигзагообразной стеной. Но старый дуплистый дуб, служивший местом тайных свиданий, в общей массе своих собратьев не затерялся. Рос он на опушке в гордом и молчаливом одиночестве. К нему и направился Хрусталев. Но прежде чем вплотную приблизиться к дубу, он услышал сухой и резкий щелчок прицельной планки автомата. Через две-три секунды щелчок повторился. Теперь нужно было отвечать.
– Байкал, – произнес Павел так тихо, чтобы его голос достиг только дуба.
Навстречу поднялся шустрый, проворный паренек в коротком овчинном полушубке. Хрусталев сходу заключил его в свои объятия – и потому, что соскучился, и еще потому, что высоко ценил почти немецкую пунктуальность этого смельчака. Не в первый раз он пробрался сюда из далекой лесной чащобы, чтобы принять из рук разведчика и доставить в штаб партизанского отряда информацию для Москвы.