Визит в абвер - стр. 12

– Все оставшееся на столе спрячь в сейф, – сказал он, прежде чем удалиться. – Сейф опечатаешь, понял?

– Слушаюсь!

Шустер направился было к двери, но потом вернулся и с ног до головы осмотрел писаря.

– Ну и видок же у тебя! – он покачал головой! – И бензином от твоих рук разит, будто все еще в гараже работаешь. Фу! Позовут к шефу, как пойдешь? Запах бензина он терпеть не может.

– Ваши замечания учту, господин гауптман!

Шустер нахмурился.

– Ладно, – сказал он, смягчаясь. – Этот костюм не для штаба. Завтра же пойдешь в пошивочную. Я велю портному сшить для тебя что-нибудь более приличное. Френч, брюки… Трофейное сукно у него найдется… Да и в вещевой склад загляни. Сапоги тоже надо сменить. Писарь – это же фигура!

Утром, прежде чем идти в штаб, Хрусталев из барака переселился в двухэтажный рубленый дом, в котором для него нашелся угол – часть комнаты, разделенной дощатой перегородкой. Площадь его нового жилища была такова, что ее едва хватило для узкой железной койки, табуретки и небольшого, почти квадратного столика, вкривь и вкось изрезанного прежними постояльцами.

До начала работы ему еще следовало заглянуть в пошивочную. Толстый, с угловатой, лысеющей головой мужчина-немец не проявил к своему новому клиенту особого интереса. Прикладывая к Павлу, точно к манекену, клеенчатый сантиметр, он молча, чуть посапывая, выводил карандашом на клочке оберточной бумаги понятные только ему цифры. Помещение мастерской наполнял стрекот швейной машины, над которой у окна сутулилась молодая женщина в пестрой, цветастой кофточке. За окном открывался вид на учебный плац, где одетые в красноармейскую форму абверовцы отрабатывали приемы рукопашного боя: сходу дырявили кинжальными штыками чучела, садили по ним окованными прикладами автоматов, а то, сойдясь парами, сшибали друг друга с ног. Шли обычные для них практические занятия, повторявшиеся изо дня в день… Поодаль, в углу обширного двора особняком стояло главное в этом городке здание с зарешеченными окнами – в нем размещался штаб. Дверь его распахивалась нечасто, ибо явиться туда можно было только по вызову и в строго назначенное время. Знаменитая немецкая пунктуальность, высоко ценимая майором фон Баркелем.

Павел, пока вокруг него, старчески покряхтывая, топтался портной, то и дело устремлял свой взгляд в окно. Он прежде всего сосчитал обучающихся на плацу. Их было меньше, чем вчера. Кто же сегодня отсутствовал? Похоже, и Пухов, и Ромашов. Где же они? На последнем инструктаже у шефа? Вполне возможно… Павел перевел взгляд на особняк. И так случилось, что именно в эту минуту кто-то энергично распахнул дверь. Человек в военном мундире, выскочивший из штаба, чуть приостановился и, наскоро оглядев двор, быстрыми, торопящимися шагами направился в сторону мастерской. Узкая, посыпанная щебенкой дорожка местами была перехвачена мартовскими ручейками. Ускоряя свое движение, он перепрыгивал их, расплескивая лужицы. Павел силился разглядеть его форму, знаки различия, лицо. Из штаба германской разведки шел – ни дать, ни взять – советский офицер. На погонах уже виднелись крошечные лейтенантские звездочки. Гимнастерка цвета хаки с врезными нагрудными карманами была перетянута портупеей, бриджи того же цвета вправлены в добротные сапоги. На шапке-ушанке – большая эмалевая звезда. По дорожке, быстро приближаясь, печатал шаги абверовский агент. Лицо очень молодое, щеки – в сочном румянце, на правой, у самого виска родинка… Да ведь это же Ромашов собственной персоной! Он все ближе и ближе… Когда Павел, оформляя на него документы, взял в руки фото, ему в глаза сразу же бросилось это приметное пятнышко. Конечно же, это Ромашов. Только почему на его погонах произошла такая перемена – поубавилось звездочек? В течение одной ночи из лейтенанта превратился в младшего. За что разжаловали? Или у немцев не хватило звездочек?