Визит к архивариусу. Исторический роман в двух книгах (III) - стр. 17
«Актриса она и есть актриса, – думал Уилли, – наверное, припомнила слова из какой-то пьесы». Пьеса ему не знакома, но, судя по всему, хорошая. Ему нравятся слова. В них приятная ему женская лесть.
– Неужели? – спрашивает Кейси.
– Тебе, я смотрю, не хватает комплиментов на этот счёт, – шлепает она его по животу.
Кейси смеётся. Ему хорошо. Той, до смерти перепугавшей его боли, как не бывало. Ему снова хочется Николь. А она, ловко ускользнув от протянутых им рук, легко выпрыгивает из постели.
– Потом… – обещает она. – Я опаздываю на съёмки. Посмотри, уже одиннадцатый час.
– Да ну!?.. Воистину, счастливые часов не наблюдают, – жадно глядя на запахивающуюся в пеньюар женщину, удивляется он.
Ему всё равно, любит она его или притворяется. Главное, он её и любит, и хочет, и когда надо, с наслаждением обладает ею. Судя по всему, и Николь тоже делает это не без удовольствия. Такое трудно изобразить. Хотя, что правда, то правда: она жутко талантливая актриса. Но, правда и то, что жутко одаренных сотни и сотни, а признанными становятся единицы. Таковыми им позволяют быть власть имущие. Такие, как он, Кейси.
Дар даётся Богом, а слава – властью. Кто этого не понимает, тот до гробовой доски обречён на унизительное прозябание в безвестности. Даже после их смерти лишь власть может снизойти и поднять таковых из бесславия. А Николь бабёнка умная. Она знает, что её способности всего лишь ключик к замочной скважине успеха, достатка и славы. А ключик, тот мало чего стоит без сильных мира сего. Они пупы мира. На их пупах и раходится та самая замочная скважина…
Может, Николь его и не любит в классическом понимании этого слова, но она классически изображает это. Только за одно это он готов обманываться.
Настаивать на своём желании Уилли не стал. Ему тоже не следовало разлёживаться. Стюарт наверняка уже заждался его. Он ещё вчера домогался встречи с ним, а Кейси не мог отказать себе в удовольствии провести ночь с Николь, с которой он не виделся почти полгода и, которая только вчера прилетела сюда на съёмки. Прилетела всего на пару деньков. А тут Стюарт со своим срочным делом.
Оперативник он и есть оперативник. Ему надо всё быстро, с пылу с жару. Нет, чтобы устоялось, без азарта, на холодную голову, послушав советы, просчитав варианты…
– Билли, это очень срочно? – недовольно бросил он в телефон.
– Донесение из Москвы. Очень важное, – не вдаваясь в подробности, но так, чтобы заинтриговать, таинственно произносит он.
– От Цезаря, значит, – с холодноватым равнодушием уточняет шеф.
– Да.
– У нас ночь. У них – день. У нас отдых. У них – дела, – вслух рассуждает Кейси. – Думаю, Билли, до нашего завтрашнего рабочего дня сообщение не прокиснет… Буду к десяти… Гуд бай!..
Кейси дал отбой и, представив себе, как сейчас Стюарт в гневе кроет его последними словами, засмеялся.
Так оно и было.
2.
– Кретин!.. Кретин!.. – бегая по кабинету, с бесноватой яростью выкрикивал Стюарт. – Нет, он не профессионал. Профессионал никогда не поступил бы так. Агент просит срочно санкций, а у шефа, видите ли, закончился рабочий день… Он изволит отдыхать… Кретин, у спецслужб нет перерывов в работе! И на отдыхе мы при исполнении…
Плюхнувшись в кресло у журнального столика, где он обычно принимал гостей, Билл с бездумной автоматичностью нажал на барную кнопку. И по комнате, обволакивая несказанной нежностью, поплыл голосок его любимицы Хьюстон. И тумба, задушевно напевающая её голосом «Америка превыше всего», превратилась в столик, с позванивающими хрустальными бокалами и бутылки с разного цвета напитками. Наполнив четверть бокала русской водки, он залпом осушил его, поморщился и с яростью впился в запотевшую дольку лимона. Полегчало почти сразу. Как ни странно, в отличие от других алкогольных напитков, русская водка уже через каких-то пару минут, каким бы злым он ни был, окатывала его тёплой волной благодушия. Билл её так и прозвал – «Убийца проблем»…