Визит к архивариусу. Исторический роман в двух книгах (III) - стр. 16

– Никогда и никакого инфаркта у меня не было. Бог миловал, – недовольно буркнул Кейси.

А потом, по упрямому настоянию этого врача, его прослушивали и осматривали уже другие, чьи вердикты в медицинском сообществе считались истиной в последней инстанции. Проводимые с ним беседы очень напоминали ему изнурительные допросы. И он, слово за слово, помимо прочего, и, как-то само собой, в подробностях, рассказал о тех адских болях, что не так давно его донимали.

– Как давно? – просил уточнить профессор.

– Я уже сотню раз говорил об этом вашим коллегам.

– Повторите в сто первый, – настырничал светило кардиологии.

– Без пустяка три месяца назад.

– Каждая минута нашей жизни, не говоря уже о целых днях, – совсем не пустяк, – назидательно нудил профессор.

С этим Кейси не мог не согласиться. Уж кто-кто, а он знал высокую себестоимость каждого мгновения. Не мог он только согласиться с этой менторской лекцией эскулапа. Он собирался перебить его, но тот сам, неожиданно, строго, словно перед ним сидел подследственный, а не директор ЦРУ, строго рявкнул:

– Почему не обратились к врачам?!

– Не посчитал нужным, – начиная выходить из себя, выдохнул Кейси.

– А напрасно. Ваша жизнь находилась на волосок от смерти. Вы на ногах перенесли инфаркт… Рубец довольно свеж…

…И теперь вот снова она, эта боль. Он узнал бы её из тысяч других.

«Только этого мне сейчас не хватало», – опасливо прислушиваясь к себе, подумал он.

Умереть в постели, под жарким бочком актрисочки, годящейся ему в дочери, ему никак не светило. Друзья, конечно, поймут…

Он представил себя в гробу, выставленным для прощания в зале Капитолия, где кучковались, шептавшиеся между собой его друзья и недруги. «Молодец, Уилли!.. Нам бы так… на красивой бабёнке…» – кивая в сторону его гроба и, воровато озираясь, чтобы – боже упаси! – не услышали домашние, говорили они.

А те, кому он при жизни давил на яйца, ехидно склабясь, как бы ненароком, но так, чтобы слышали домочадцы, шипели: «Старый потаскун… Насильник…»

Да что ещё от них ожидать, подумал Кейси. Другое дело друзья. Позавидуют, похоронят, попечалятся и снова пустятся во все тяжкие… А вот она… Кейси покосился в сторону спящей Николь. Она перепугается. Да ещё ребятки из его конторы поизмываются над ней. Мол, не она ли отправила их любимого шефа к праотцам?.. Прицепятся к её русским корням. Хотя её происхождение и его внезапная кончина никаких стыковок иметь не будут.

«Хороша бестия… Да ещё умна и талантлива», – подумал он, отметив про себя столь редкое у артисток сочетание качеств.

Боясь разбудить её, он осторожно повернул голову к задрапированному плотным занавесом окну. Оттуда, из полумрака, навевая сон, доносилось тиканье часов. Незаметно отяжелев, смежились веки. И он, по всей видимости, погрузился в забытьё.

– Уилли… Гладиатор ты мой… Что застыл?.. – теребя губами мочку его уха, не без тревоги шептала Николь.

– Гладиатор от слова гладить? – не открывая глаз, усмехается Кейси.

Николь прыснула смехом и, облокотившись на подушку, заглянула ему в лицо.

– В таком случае гладиатор я, – поглаживая его по груди, шепчет она… – А ты усталый мустанг из диких техасских прерий.

Николь ворошит густую заросль волос на его груди, а затем, зарывшись в них лицом, шепчет:

– И пахнет прерия не полынью, не палёной травой… Она пахнет тобой…