Виза на смерть - стр. 6

Маша отошла к песочнице, перелезла через бортик и села на корточки.

– Чуґдная девка! – сказала Лора, посмотрев ей вслед. – Какая ты молодец, Женька, а мы с Вадиком все никак не решимся…

– Так что – маразм?

– Ах, ну да. Представляешь, в школе, в Париже, работает одна провинция: учителя из Воронежа, из Тулы или там… из Рязани. Кошмар! Песни под гармонь поют. Был там один экземпляр, учитель музыки – бывший массовик-затейник. Так он на новогодних посиделках изображал Деда Мороза и одновременно развлекал народ как умел. Ставил кого-нибудь из мужчин на стул, потом вызывал из публики женщину, завязывал глаза, давал ей в руки яблоко, которое она должна была просунуть мужику в левую штанину, пропихнуть вверх и перебросить в правую. Как тебе такой аттракцион?

– Здорово, – усмехнулась Женя.

– Это еще не все. Потом все вставали в круг – мужчины и женщины по очереди. Этот идиот выдавал кому-то одному полуметровую толстую палку, которую надо было зажать между ногами и передать соседу, вернее, соседке, – в то же место и без помощи рук.

– Надо будет взять на вооружение, – улыбнулась Женя, – у отца скоро гости…

– Ха-ха! Представляю себе Василия Демьяновича!.. Кстати, у вас тут, говорят, позавчера Сапрыкина укокошили? Ты слышала?

– Еще бы!

– Кошма-ар! Что говорит отец?

– Ни-че-го.

– А-а… Ну да, понятно. Вадик говорит, в МИДе такой переполох… А во вчерашней газете статья этого… как его… Хинштама… Не читала?

Женя покачала головой.

– Я газет не читаю.

– Ты? Не читаешь газет? Совсем? Слушай, Женька, ты вообще-то работаешь или сидишь дома?

– Работаю, конечно.

– Все там же? В «Московском курьере»?

– Я оттуда давно ушла. И с тех пор даже успела переквалифицироваться.

– В управдомы?

– Почти. Я теперь – ландшафтный дизайнер.

– Да-а? Как это тебя угораздило? С твоим, так сказать, пером, знанием языков и вообще… с твоей головой… заниматься фикусами?!

Женя улыбнулась.

– Ты так говоришь, потому что не знаешь их… Они – славные ребята… И главное, молчаливые. Если б ты знала, как мне надоела эта мышиная возня с кандидатами, депутатами и прочими деятелями…

– Понятно… Хотя и не очень…

– Ты за меня не переживай. У нас с Машкой все хорошо.

– Ну-ну. Хочешь, я тебе покажу, как мы жили в Париже? Я тут кое-какие фотки прихватила…

Лора достала из сумочки несколько фотографий и протянула Жене.

– Вот, смотри. Это мы с Вадиком на Елисейских Полях. Это у Лувра. Это, сама видишь, под Эйфелевой башней. А это, – она фыркнула, – первое сентября. «Дети, в школу собирайтесь, петушок пропел давно». Это я. Как тебе костюмчик? Ничего, да? В «Самаритэне» прикупила. А это наш завуч. Тот еще был тип. Представляешь, первого сентября все должны были играть в «Страну знаний». Выгоняли всех во двор, и детки носились между «станциями», которым он лично присваивал названия: «Читалкино», «Считалкино», «Поделкино» и тэ дэ…

– А у тебя, значит, было «Языкалкино»? – Женя подняла голову и посмотрела на дочь. – Маш, тебе не холодно?

Маша молча покачала головой.

– Чудная девка, просто чудная! – умилилась Лора. – А это, смотри, наше авто. У Вадика сперва был «рено», а потом нам его поменяли на «форд». Женька-а! Машина – класс!.. А это в Довиле. Мы там отдыхали, на даче, несколько дней, перед самым отъездом. Я там так загорела! Смотри!

Лора встала, загородив собой песочницу, распахнула плащ и приподняла джемпер, обнажив кусок живота.