Виринея, ты вернулась? - стр. 37
И все-таки, все-таки… Поиски стоило начинать немедленно. Он когда-то слышал от ментов, что большинство пропавших находятся в течение первых двадцати четырех часов. Кроме школы, никаких других идей у него не было. Поэтому начнет с нее. Глеб на секунду задумался о том, чтобы вернуться в дом и переодеться, но потом решил наплевать. Мало ли отцов в спортивных костюмах ходит. Да и идти-то всего ничего. Сделает вид, что просто бегал.
Глеб вышел на улицу и направился к старому зданию школы. Солнце поднималось все выше, улицы наводняли спешащие по делам прохожие. Обычно Глебу, в отличие от Веры, люди не мешали. Наоборот, со времен юности он обожал столпотворения – этот рай непуганых дураков, в котором простофили сами предлагали облегчить их карманы и кошельки. Но сегодня ему казалось, что каждый прохожий, попадающийся на пути, отнимает у него драгоценный глоток воздуха.
Глеб ускорил шаг. Уже на подступах к школе он понял: что-то произошло. Первая мысль была об Оле. Глеб заволновался: малахольную девчонку он любил и вовсе не желал ей зла, что бы там себе ни вообразила Вера. Пристроить дочь в семейный бизнес и обеспечить бесперебойный источник доходов – чем плохо-то? Он же не собирался эксплуатировать ее, как раба на галерах. Сама Вера так жила и не жаловалась. Возможно, это банальная зависть к более талантливой дочери? Впрочем, Глебу некогда было предаваться рефлексии: он ускорил шаг и последние несколько метров до школы преодолел бегом. Вход в школьный двор был огорожен желтой линией. Во дворе в пенистых лужах, радугой отзеркаливающих солнечный свет, разворачивалась багряная пожарная машина. Глеб почувствовал, как кроссовки промокли. Пожары Глеб тоже когда-то любил, особенно моменты, когда наряд уже сворачивал шланги. Потерпевшие напуганы и растеряны, а в оставленных без присмотра квартирах всегда можно было раздобыть что-то интересное. Но сейчас один вид алой машины вызвал у него животный ужас.
На крыльце стояли несколько человек: заплаканная женщина и трое мужчин канцелярского вида. Рядом с нерешительным видом топтался мужик в форме – очевидно, командир пожарного наряда. Глеб направился к ним, на ходу отметив, что в холле школы разбито стекло. Что же здесь произошло? Поджог?
– Здравствуйте, я ищу директора, – уверенно начал Глеб.
– Это я, – всхлипнула женщина. На вид лет сорок. Явно из тех, кто знает каждого ученика поименно.
– Я отец Оли Подольской, – начал Глеб, и тут директор горько разрыдалась. Глебу стало не по себе. Он рванул ворот футболки, чтобы избавиться от спазма и сделать глубокий вдох, но ничего не получилось.
– Мы… мы… – Директор не смогла договорить.
– Мужчина, подождите, нам надо закончить, – привычно-хамским тоном обрубил Глеба один из стоящих на крыльце чиновников.
– Нет, это вы подождите, – мягкий вкрадчивый голос за спиной. Волосы на затылке и руках Глеба моментально встали дыбом.
– Что-то случилось с Олечкой? – Борис Лобанов-Ростовский участливо протянул рыдающему директору бумажные платочки.
– Я… я не знаю… – Женщина высморкалась и с надеждой уставилась на Бориса, словно в нем одном почувствовала опору и здравомыслие. – Мы нашли ее рюкзак с мобильным телефоном в классе, а в подсобке, где начался пожар, лежала книга, которую она читала. Обгоревшая.