Вирдолог - стр. 3
Навстречу бегуну выпрыгнул ещё один конн – в коротком тренче. Разогнавшийся парень отпихнул его в сторону и влетел в первый вагон. Усач – за ним, снова оставив двери распахнутыми.
– Аргх!.. Чтоб тебя!.. – брюнет остановился у кресла, где сидел бегун, бросил рацию в карман и выдернул оттуда клубок мягких чёрных узлов. Встряхнул его и, помогая себе зубами, натянул поверх правой перчатки. Поднял руку, сложил пальцы «пистолетом», прицелился. По узелкам затанцевали сиреневые молнии, готовые сорваться к парню.
«Разрядник?! В поезде?! Серьёзно?!» – даже глазами фетча сложно не узнать шокер, одну из последних разработок «Неоискры». На службе мне разрешалось носить такой же, но я ни за что не использовала бы его в толпе.
Кусок шлокса!
Я не видела толком, что происходило в начале электропоезда, но коллегам явно требовалась помощь.
Потом у меня разболится голова, глаза покраснеют, точно у больного кролика, а мышцы рук разноются минимум на сутки. Приём сработает безотказно. Я не считалась сильным вирдом, однако бегун уступал мне в яркости дара.
Я сжала кулаки и дёрнула нити-след к себе. Они задрожали, натянулись и, вспыхнув, нещадно врезались в кисти. Изнанку реальности наполнило рассерженное жужжание, стремительно истончившееся до ультразвука. «Струны» завибрировали, стянув полотно. Гобелен пошёл рельефными волнами.
Бегун споткнулся. Я закусила губу, обжёгшись о его эмоции.
Он испугался до колик. Сородичам очень редко доводилось испытывать на себе силу вязальщиков. Нас считали созерцателями, учёными. Мало кто помнил, что мы умели использовать нити-след против самих вирдов. Это напоминало сжатое по времени перетягивание каната. Дары устремлялись друг к другу, сталкивались, боролись – и сильный опрокидывал слабого на лопатки, иногда отправляя в нокаут.
«Струны» порвались с неразличимым звоном. По ним пронеслась ослепительная вспышка. Она накрыла бегуна и растворилась в гобелене. Мне в лицо плеснули отголоски ужаса, боли, непонимания. В конце – осознания, что атаковал сородич. Последний отголосок знакомо напоминал помои. Фигурально выражаясь, ими на службе меня окатывали регулярно – конечно, вирды.
Парень рухнул на пол. Я не причинила бегуну вреда, но его фетч схлопотал от моего по полной. Хозяин и дух-попутчик, части целого, разделили страдания.
– Прости… – извинилась я перед парнем и закрылась от своего довольно заурчавшего фетча. В отличие от меня, ему нравилось охотиться.
Старуха-мигрень с мерзким смешком запустила мне в череп тощие костистые пальцы и принялась скрести когтями. Я застонала.
Шкряб-шкряб…
Желудок скрутил спазм. К горлу поднялась желчь.
По щекам сбежало несколько слезинок. Я вытерла их рукавами и ссутулилась, растирая запястья. Нити-след не оставили на коже отметин, но боль скручивала мышцы сыромятными ремнями.
Уверена, эта боль могла и убить… Она или что-то другое… Оттуда.
Иногда мне казалось: изнанка реальности – не просто завязанный узлами мир, который я видела глазами духа-попутчика, а непостижимый океан. Нити-след качались на поверхности, но в глубинах сновали монстры. Невидимые, пока не узнаешь, куда смотреть, – как признаки подлинности на крупных банкнотах. Только в отличие от чудовищ из сказок они не исчезали за пределами взгляда. Кружили и кружили поблизости, выжидая момент напасть.