Вирдолог - стр. 2
Другие сочли бы его обыкновенным человеком, но я, вирд-вязальщик, отличала сородичей. Мой фетч, он же – дух-попутчик, он же – «захребетник», наделял способностью видеть исходившее от них сияние.
По интенсивности и форме ауры я могла рассказать не только о силе и типе дара, но и о характере и эмоциях вирда. Посмотрев глазами своего фетча и заглянув глубже, на изнанку реальности, открывала и более нетривиальные детали. Например, как именно сородич взаимодействовал с окружающим пространством…
Впрочем, это – отдельный разговор.
Электропоезд замедлился возле очередной станции. Машинист объявил остановку. Состав замер, и люди потянулись к выходу. Парень обернулся, нетерпеливо уставился на часы над плексигласовой дверью в предыдущий вагон и принялся постукивать носком кроссовка по креслу спереди. Очевидно, нервничал.
Меня охватила профессиональная паранойя. Опаздывая, беспокоились иначе.
Я тоже обернулась, смотря, как заходили люди. Полная женщина замешкалась в дверях, и мимо неё внутрь по очереди протиснулись двое: крепкий коротко стриженный русоволосый усач в кожаной куртке и высокий худощавый брюнет с хвостиком, одетый в бежевый плащ.
Брюнет сразу нашёл глазами парня в зелёной футболке:
– Ага!..
Двери электропоезда начали закрываться. Замешкавшаяся женщина спрыгнула на перрон. Парень ойкнул, вырвал у соседа рюкзак, кинул его в проход и с невероятной скоростью бросился прочь, будто отрастив на кроссовках крылья.
Я прищурилась. Впрямь отрастил. Аура в районе задников вытянулась в виде истеричных крылышек, выдав во владельце вирда-бегуна.
Усач и брюнет хором рявкнули:
– Контроль! Стоять! – и ринулись за ним.
Усач ловко перемахнул через рюкзак. Брюнет уверенно шёл следом, хватаясь за кресла. Однако бегун уже открывал прозрачную дверь в начале вагона и ускорялся с каждой секундой.
«Он в два счёта улизнёт», – я обхватила пальцами жгут из ярких ниток на шее, свой чарм. Ожерелье связывало меня с фетчем, как телефонный провод. Стоило позвонить, дух-попутчик брал трубку.
Глаза мигом заслезились. Вагон погрузился для меня в полумрак. Нечёткий, смазанный – куда более неприятный, чем обычно за стёклами «авиаторов». Очертания предметов растеклись. Вещи и люди превратились в кипы тугих узлов. Передо мной развернулся гобелен выкрученной наизнанку реальности, который прорезали голубым нити-след бегуна – сияющие нейлоновые струны.
Я схватила их и обернула вокруг запястий. «Струны» впились в кожу.
– Стоять! – снова рявкнул брюнет. – Тебе не уйти от непреклонных подонков!
Фигуры коннов плыли сквозь чёрно-белое марево. Усач распахнул двери и заблокировал их в открытом состоянии, но он бежал слишком медленно, чтобы догнать парня. Тот, распугав пассажиров, уже нёсся по следующему вагону.
– У вас есть чем его задержать?! – крикнула я. Нити-след ярко переливались в моих пальцах.
– Не первый день на службе! – отмахнулся брюнет.
Электропоезд набрал ход, с грохотом мчась через спальные районы Никта-Эреба. Из-за качки усач и бегун едва удерживали равновесие. Парень споткнулся, взмахнул рукой, сбил шляпу с вжавшегося в кресло старика, выровнялся и продолжил удирать. Похоже, он планировал добраться до площадки перед первым вагоном, спрыгнуть на пути и затеряться на улицах.
– Да стой же!.. – воззвал брюнет, остановился и выхватил рацию: – Нор, не будь черепахой!