Вихрь переправ: 3. С собой проститься придётся - стр. 5

Мария! Имя ожгло пальцы и вмиг обратило в черноту милую картину. Но он не привык сдаваться, выпростав руку, он сцапал затрепетавший в пальцах рисунок.

Безусловно, то был один из самых светлых дней. Юноша и девушка в свадебных нарядах лучились радостью и давали вечные клятвы. Клятвы, от которых ему уже не откупиться, даже если бы сам того хотел. Если бы можно было воззвать к ним и призвать её к жизни! Он скомкал лист и отшвырнул. Но любопытство сказалось – рука сама собою врезалась в живой водоворот бумажных этюдов и вынула очередной улов.

Их юная семья стала больше. Теперь в его руках жила, дышала и, несомненно, любила его – крохотная дочурка, малышка вобравшая красоту матери и взявшая от отца цвет глаз. Подарок бога, не иначе. Так её и назвали – Дори́ка.

Пальцы задрожали и утратили власть над картиной, лист выпал из рук и канул во тьму, что кипела под его ногами.

Но нет! Ещё не всё! Он потянулся к бумажному вихрю и вырвал сразу несколько полотен, ворох запротестовал громким шуршанием, но подчинился его воле.

Он впился взглядом, выхватывая каждую деталь, не пропуская ни единой точки.

Они втроём у рождественской ёлки. Мария в восхитительном бирюзовом платье, оно так превосходно подчёркивало её светло-синие очи и благородно оттеняло пшеничные волосы, которые с годами сильно отросли. Он возмужал, но по-прежнему носил длинные волосы, правда, аккуратнее, чем, будучи подростком. На нём белый с огромным воротом свитер и синие, почти в бирюзу, брюки – прихоть супруги. А меж ними их малышка Дори́ка. Девочке исполнился третий год. Её нарядили в серебристое платьице, и до чего же она хороша! В отсветах разноцветных огоньков ёлочной гирлянды казалось, будто то не платье, а чешуя русалки, о чём радостно во весь свой звонкий голосок и возвестила свое откровение Дорика.

– Из неё выйдет буйная фантазёрка. Не находишь, Влад? – прошептала ему на ухо жена.

– Как минимум, достойная сказочница, – улыбнувшись, вторил он ей. – Как ты.

Как ты… Эхо в его ушах – стылый ветер. Его взгляд приклеился к иному сюжету.

Дорике семь, а ему и Марии по двадцать шесть. Дочка всё больше напоминала ему Марию – хрупкая, с открытым, честным взглядом и светлыми льняными волосами. Они отдыхали на берегу Северного океана, на одном из Ибисовых островов. Маленький долгожданный отпуск. Позади них в нескольких сотнях метров стоял старинный каменный дом с высоченным забором и ухоженным садом внутри. В окружении пахучего багульника, на скалистом берегу Ярого моря этот особняк сразу приглянулся Марии. Где-то поблизости неистово грохотала неудержимыми водами местная река. Названия никак не запомнить.

– Влад, как бы было превосходно, – сказала Мария, особенно подчёркивая слово «превосходно», – когда-нибудь перебраться сюда, на край земли, и остаться здесь насовсем.

Она перевела мечтательный взгляд на даль солёных вод, и он впервые приметил затаенную грусть в уголках её небесных глаз. Что это было? Предчувствие? Он молчал, обдумывая, а тем временем Дорика подошла к краю берега, обрывистого и высокого не только для маленькой девочки, но и для взрослого.

– Мамочка, папочка, а в море водятся русалки? – спросила она, опасно наклоняясь над обрывом. Тема русалок её так и не оставила.

На него накатила необъяснимая волна ужаса. Он не желал рисковать, и в два счёта подхватив на руки дочурку, шутливым, беззаботным тоном произнес: