Видящий. На родной земле - стр. 14
– Верно, – проворчал Мстислав. – К чему спрашиваешь, ярл?
– Стало быть, месть Саврону твоя – кровная… Кровь-то, вестимо, любого злата дороже. – Я возвысил голос. – А подарит тебе конунг, княже, ни много ни мало, а целый Каменец!
А вот теперь не сдержался даже невозмутимый Лют. Бояре и купцы наперебой загалдели, а дружинники и вовсе потеряли дар речи – только хлопали глазами и попеременно смотрели то на меня, то на Мстислава. Наверняка обалдел и сам князь – разве что в отличие от остальных не подал вида.
– Славной подарок припас конунг, – проговорил он, когда шум за столами чуть стих. – Да только как бы мне его взять? Говорят – в каменецких хоромах, что в детинце за стенами стоят, Саврошка поганый сидит.
Захохотали все. За исключением северян и, как ни странно, Люта. Хитрый боярин, похоже, уже смекнул, что я не бросаю слов на ветер, и ждал продолжения.
– Сидит, да не высидит. Непросто Саврошку из Каменца выгнать, да смекалка нам на что дана? Мое дело – кречету лихому крылья подрезать, а ты уж подходи да бери его хоть без рукавиц. – Я улыбнулся. – Разве не братский то подарок, княже? Что скажешь?
– Скажу, – отозвался Мстислав. – Да вперед пусть вече скажет… Что думаете, бояре да купцы? А вы, люди ратные? Милы вам конунг с ярлом? Али думать надобно?
– А чего тут думать? – Ратибор поднялся на ноги. – Я за боярина. Ежели он меня на кулаках забороть смог, то и Саврошку поганого из Каменца выгонит.
– Ишь, нашелся богатырь, – фыркнул кто-то из купцов. – Воеводу старого побил, так теперича первый молодец в Вышеграде.
– Ты, Путята, говори, да не заговаривайся! – гаркнул Ратибор. – Может, я и стар, да еще сгожусь князю послужить. А ты, если такой языкатый – так выйди сам супротив меня во двор. Там и поглядим, кто в Вышеграде молодец.
Гриди дружно заржали, и пристыженный купец тут же уткнулся в тарелку – связываться с Ратибором он, понятное дело, не собирался. Но вместо него тут же заговорил другой – постарше и, судя по всему, побогаче.
– А по мне так гнать вон их надобно! Может, и хорош боярин в ратном деле, и крови нашей, скловенской, да с лихими людьми спутался. Говорили Ратше – не жди добра от свеев, а он не послушал – и вон как вышло!
Купцы тут же хором подхватили гневные вопли. Но на этот раз оказались чуть ли не в меньшинстве. Ратибор и дружинники целиком стояли за нас, да и в рядах бояр образовался заметный раскол. Половина примкнула к купцам, но остальные, похоже, уже успели положить глаз на каменецкий престол.
– Нет среди нас единства. – Мстислав устало вздохнул и откинулся на резную спинку. – А ты что скажешь, Лют Вышатич?
Когда старый боярин вновь поднялся на ноги, все разговоры стихли. Похоже, Лют вообще говорил нечасто, но если уж и говорил, то по делу. И слушали все, от самого молодого из гридей до князя.
– Стоит на Вишиневе Вышеград-батюшка. Стоит на Вишиневе славный Каменец. – Лют на мгновение замолк, будто вспоминая что-то. – Стоит за лесами к югу Круглица, а за ней и Есеник – город небольшой, да богатый. Немало таких на земле скловенской… Нет у меня большой веры свеям, княже, да сам посуди: ежели прогонишь конунга – уйдет прочь. Другой гридницы дружине своей искать. И сыщет, поди. А наступит весна, так и пойдет на Вышеград князь круглицкий или есеницкий. Поглядишь – а средь его гридей щиты круглые да бороды свейские. Лихая сеча будет. Перун вспоможет – одолеешь ты, княже, отстоишь Вышеград – да многие ли с поля вернутся? Будут девки да детки малые плакать, отцов хоронить. Сам видел – крепко боярин бьет, раз Ратибора-воеводу заломал. Вот что я скажу, княже. – Лют вздохнул и опустился обратно на свое место. – Примешь свеев – может и беда случиться. А не примешь – как бы не хуже вышло.