Ветер с ароматом корицы - стр. 22
Мужчины уже сидели за столом. У Хакли подозрительно оттопыривалось горящее огнем ухо. От меня не скрылся быстрый взгляд, который мальчишка бросил на капитана. Понятно. Без меня тут были разборки.
– Говори, – произнес старик строгим голосом. Я только открыла рот, чтобы говорить, как дед пнул по ноге сидящего рядом юнгу. Тот выдохнул.
– Леди, простите. Я вел себя недостойно, – выдавил он из себя и замолчал. Получив новый тычок, ожил. – Это никогда не повторится. Честное слово. Я просто хотел убедиться, что у вас нет жабр, а по хребту не идет плавник.
– Ну и как. Нашел жабры? А плавник? – меня поразило, как быстро я стала не «ты», а «вы». Вот что творит подзатыльник волшебный.
– Нет. У вас только клеймо в виде сердечка на… жопе.
– Это не клеймо. Это тату. Специальный знак моего народа, говорящий, что я взрослая и готова к любви.
Я мстительная. И с удовольствием наблюдала, как малец заливается краской. Старик закашлялся и спрятал улыбку в усах.
– Садись уже, русалка. Еда стынет.
Готовил дед отменно. Я едва не вылизала тарелку. По примеру малыша, прошлась по соусу хлебным мякишем. Закатила глаза от удовольствия. Взвар на травах вместо чая взбодрил.
9. Глава 8, в которой меня посетила отличная идея
Пока малец гремел посудой в кадке с согретой водой, мы с капитаном отправились на судно. Он нес в руках небольшой бочонок.
– Что это? – поинтересовалась я.
– Закваска. Секретная. За ней охотятся пуще, чем за Словом. Я всегда оставляю кусок теста, чтобы подмешать его к новому. То, что хранилось на корабле, незваные гости вывалили и затоптали. Были бы пекарями, ни за что на подобное не решились бы. Я сразу смекнул, что к нам заявились не селедочники. Они в первую очередь забрали бы закваску. Хлеб у них всегда выходит кислый и быстро черствеет. Так что по-любому пришлось бы возвращаться домой. Без чудодейственной закваски нам никак.
Смеркалось, поэтому капитан запалил в каюте все лампы. Погремел посудой и опять вспомнил недобрым словом грабителей. Посмотрев на меня, засучивающую рукава для работы, снял висящий на стене мешок с тряпьем и порылся в нем.
– На, повяжись, а то опять хорошую вещь изгваздаешь, – произнес он ворчливо, протягивая мне кусок белой ткани.
Только развернув ее, я поняла, что у меня теперь есть фартук. Не такой нарядный, какой я видела на кухне, но для работы с тестом вполне сгодится. Я вздохнула, вспомнив выброшенную рубашку. После приключения в королевском дворце она восстановлению не подлежала.
Дед доверил мне просеивать муку, для чего выдал сито и огромный таз, но я зорко следила за тем, чем занимается капитан. Рут Талбах не скрывал секретов мастерства, охотно рассказывал, почему одну часть опары использовал сразу, а вторую убрал «на потом». Старик собирался замешивать два вида хлеба: простой для народа и сдобный для королевского двора.
– Молоко должно быть теплым, но не горячим, и обязательно подсыпь сахарку, чтобы забродило, набралось воздуха. И в тепле подольше расстаивай, следи, чтобы хорошо поднялось, иначе получишь подошву от сапога, а не хлеб.
Когда опара увеличилась вдвое, старик приступил к делу. Я следила за его руками, жилистыми и сильными, легко справляющимися с большим количеством вязкого теста. Закатав рукава рубахи выше локтей, он мешал густую массу, куда подсыпал муку и доливал масло, похожее на наше, подсолнечное.