Ветер моих фантазий. Книга 2 - стр. 29
Сандиас стоял где-то сбоку и растерянно смотрел, как та девушка уходит. Как растворяется среди сверкающих обломков и тёмных внутренностей разрушенных зданий хрупкая фигурка в ярко-красном платье. Почти везде красном. В платье, окрашенном чьей-то кровью. Как исчезает меж блестящих и жутко мрачных обломков росчерк длинных волос, напоминающих цветом и переливами игру пламени. Он даже на какое-то мгновение на неё засмотрелся. Покуда она не скрылась. Хотя сейчас душа была лишена древнего зова плоти. Душа сама по себе может просто смотреть на красоту. Но ей не хочется ею овладеть. Душе не нужно владеть чем-то: ей достаточно просто любоваться прекрасным.
Странно… он лежал убитым ею. Вот, его тело. Он же ещё не забыл отражения своего тела.
А душа смотрела на ту влюблённую девушку, отчаянно убегающую от них двоих, упавших. И просто любовалась ею и её волосами, струящимися по ветру. Цвет пламени. Цвет закатного неба и солнца. Цвет свободы. Красивый цвет, завораживающий. Кажется, он редко видел такой. У женщины так впервые видел. Приророждённая?.. Да, кажется, так.
А у того мужчины…
Но что тот мужчина делает?..
Душа Сандиаса – она всё ещё продолжала считать себя Сандиасом – растерянно вниз посмотрела, на второго мужчину. Раненного тоже, но раньше. Только что упавшего замертво. Он причинил той девушке боль своим притворством. Зачем он изобразил свою смерть?..
Но что он делает?..
А тот мужчина зачем-то прокусил свою губу нижнюю. Своё запястье. Вдруг сел. Встал. Прошёл два шага, к Сандиасу. Точнее, к его бывшему телу. Да, теперь уже бывшему: вон, оно дёрнулось и затихло. Это предсмертная агония. После ничего уже не будет. У того, снизу. А сам Сандиас почему-то всё ещё был. Вот, стоял и смотрел сверху.
Кри Та Ран, по чьей кисти и подбородку сползали две горячие, кровавые полосы, растапливающие падающий снег, оставляющие на нём яркие, ослепительно яркие и иначе блестящие разводы… он почему-то опустился на колени у Сандиаса. Нет, у его тела. Бывшего тела. Всё никак не привыкнуть!
Нет, он… наклонился? Э… губу ему зачем-то прокусил. Брр…
Душу, зависшую в воздухе, передёрнуло. А потом Кри Та Ран отстранился, утирая рот. И в его крови, лёгшей поверх его крови, ещё влажной, душа Сандиаса увидела, как блеснули крохотные серебристые и тёмно-серебряные капли. Имплантаты?.. А, да, кажется, так эта пакость называлась у людей. Они зачем-то вживляют их в свою плоть. Э… чтобы стать сильными? Смешные! А… да… воспоминания о прежней жизни и оставленном мире меркнут… ненужные. Душе совсем не нужные. Но… а, чтобы вылечить.
Душа робко замерла у оставленного тела, уже неподвижного. Растерянно смотрела – ей, не имеющей глаз, всё и так было видно – как руку прокушенную Кри Та Ран над его пробитым сердцем опустил. Чтобы и оттуда, и из той крови выскочили поблёскивающие имплантаты. Упали в рану.
«Он думает, мне это поможет? Нет, кажется…»
Кри Та Ран выжидал. Долго. Кажется, долго. Потому что он начал волноваться – и волнение чётко отразилось на его лице. А душе, оставившей тело, было уже как-то всё равно. Она спокойно наблюдала, как человек возится над ним. А, нет… не совсем человек.
«Он ведь тоже полуискусственный! – вдруг осознал Сандиас, та невидимая часть его, которая всё ещё осталась, почему-то осталась живой даже после его смерти. – У меня тело полуискусственное. И гены. А у Кри Та Рана тело полностью искусственное. И какая-то часть души вырезана и заменена искусственными частями. Жуткая, сложная конструкция!»