Ветер моих фантазий. Книга 2 - стр. 31
И душа, никогда не знавшая плена, снова вспомнила, что перед нею осколок чужой души, насильно заточённой.
– Она живая, – повторил кианин уже вслух, – Лерьерра живая. И ты тоже живой. Ты можешь дать ей настоящее тепло. Которого я ей дать никогда не смогу.
«Но она хотела быть с тобой!» – напомнил Сандиас-другой укоризненно.
– Но ты видишь… – искусственное чужое тело грустно развело руки в сторону. – Я не могу, – вдруг вздохнуло. – Да и… если никого больше не осталось на этой планете… если природа везде взбунтовалась против цивилизации людей…
«То мы этого, значит, заслужили»
«Но я же не могу просто уйти!»
Сандиас-другой какое-то время недоумённо смотрел ему в глаза. Он, уже лишённый тела, не сразу и вспомнил. Но всё-таки потом вспомнил. Это свойство живой природы: всегда продолжаться. Всегда жить. И на уровне душ, и на уровне тел.
– Пусть она живёт! – попросил его с мольбой Кри Та Ран. – Со мной она не могла быть женщиной. Не могла стать матерью. А с тобой – сможет. Хотя бы ребёнка ты можешь ей подарить? Если вернёшься в тело. И…
«И пусть люди снова будут» – ответил он за него, вспомнив и поняв, что природа никогда не умирает, что трава всегда стремится выйти из семени и пробиться между плит, сломать все искусственные покрытия и снова подняться к свету небесного светила. Зачем?.. Просто чтобы подняться. Просто чтобы жить. Но зачем?.. Просто она создана, чтобы продолжала существовать.
«И ещё… – Кри Та Ран грустно посмотрел на него, невидимого, неосязаемого, но всё ещё существующего. – Знаешь…»
Он ещё не окончил, но Сандиас-душа его уже понял.
Потому что однажды другие пожертвовали своим существованием ради Кри Та Рана. Он, Сандиас, никогда не был в той подземной лаборатории, не видел того жуткого хранилища артэа. Но сейчас, когда две души смотрели друг на друга – и между ними протянулась хрупкая нить общения и понимания – сейчас он увидел… нет, просто почувствовал. Весь ужас пленных душ, всю их надежду, когда они отпустили в жизнь душу одного из них, самую упрямую, самую любознательную и потому самую сильную, самую яркую из них. Тот страх, когда другие исчезают в никуда, просто ради того, чтобы один из них смог жить. Тот, у кого больше всего сил. И боль того, кто единственный остался. Обречённый на трудное или даже жуткое существование. Он остался один, чтобы души могли существовать, но уже какие-то другие. Чтобы люди продолжили существовать, хотя уже и какие-то другие.
Сейчас Сандиас понял его, хотя Кри Та Ран ни слова о том не сказал. На обычном, человеческом языке. А у душ язык другой. И… и души так не пекутся о своём благе, как корыстный, холодный ум, как сознание, прилеплённое к телу. Души готовы отдать всё, что у них было и есть другим, просто, чтобы другие жили. Даже если их самих больше не будет.
И Сандиас понял, что сейчас уже Кри Та Ран хочет уйти. Даже если он уйдёт в никуда. Но у Сандиаса больше шансов остаться. Сейчас он – самый сильный.
И… и, кажется, так было правильным?..
Но…
«Моё тело не выдержит, – он понял это первым. – Моё тело полуискусственное. Оно временно примет твои имплантаты, но вечно с ними не выдержит. Сердце – важный орган на уровне тела. Никто не сможет прожить без сердца. Люди научились делать искусственное сердце, но оно вечно работать не будет»