Весна воды - стр. 20
Внутри пахло выдохшимся пивом и мочой, достаточно канонично, чтобы Тае стало даже не противно, а скучно. Она прошлась по коридору первого этажа. По углам, кроме всяческого мусора, кое-где еще уныло таял снег. Тая с силой наступила на его серую корку, и та лопнула под подошвой.
– Снежный покров нарушаете, гражданочка? – ехидно поинтересовались у нее за спиной.
Тая вздрогнула и обернулась. Сван стоял слишком близко. От него пахло грязными носками. И смотрел он как-то плотоядно, словно на сочный бургер после голодного дня. Тая отступила в угол, снег завалился внутрь кроссовок, и стало еще холодней.
– Не понимаю, о чем ты, – соврала Тая.
О планах ввести нормы сохранения снежного покрова в зимние периоды папа вещал каждый раз, когда возвращался домой пьяным. В чем суть его новой идеи, Тая не вникала, но жутко бесилась над глупостью формулировки. Вот только откуда та была известна тупому нарику Свану? Тот пялился на Таю, не скрывая иронии.
– Ты бы новости внимательней читала, детка, – посоветовал он. – Много чего интересного пишут, если знать, куда смотреть.
– А ты знаешь? – получилось с вызовом.
Сван выдохнул ей в лицо смесь несвежего дыхания и сигаретного дыма вместо ответа.
Они прошлись по первому этажу, потом поднялись сразу на третий. Заброшенные кабинеты мало отличались друг от друга: битые стекла, окурки и типичный мусор, остающийся после дешманской пьянки. Тая откинула от себя лоскут бумаги неизвестного происхождения и прислонилась бедром к подоконнику. Клава тем временем уже собирала из чужих окурков горку посреди оплывшего сугроба. Тая с отвращением проследила за ее пальцами. Прямо голой рукой прямо чужой окурок, господи.
– Достанешь телефон? – попросила Клава, не оборачиваясь. – Я сейчас подожгу, а ты снимай.
– Зачем? – не поняла Тая, но в карман полезла.
– В смысле? – Клава подняла к ней лицо и на одно мгновение стала по-настоящему красивой, даже глаза прояснились. – К черту снег, вот зачем.
Тая кивнула и склонилась над сугробом. В кадре был только грязный снег, горка окурков, тоже грязных, и худая рука Клавы с выпирающими костяшками и темными венами, а в руке зажигалка. Тая кивнула, мол, снимаю. Клава подождала еще секунду и крутанула колесико, раздался скрип, вспыхнуло пламя. Бычки нехотя занялись, подтапливая под собой снег. Тая снимала, как они горят под пальцами Клавы, и ее собственные пальцы дрожали. Она бы не смогла найти объяснения почему. Это продолжалось ровно двенадцать секунд, а после на них напрыгнул Сван.
– Вы че, бля? Че, бля? Снег, бля? – вопил он, затаптывая и окурки, и свой драгоценный снег тоже затаптывая.
Клава завалилась на бок и осталась лежать под его ногами, чудом уворачиваясь от пинков. Тая отскочила в сторону и застыла, не зная, что делать дальше. Лицо Свана перекосило от ярости, тот-второй-без-имени попытался было его оттащить, но улетел к стене и остался там, даже бутылку подхватил с пола и присосался к ней. Тая снимала все это, сжав телефон в холодной ладони, пока Сван не выхватил ее озверевшим взглядом.
– Телефон убрала, на! – сказал он, подавшись к Тае. – Убрала, сказал.
Тая нажала на «стоп» и медленно засунула телефон в карман. Показала Свану пустые руки. Тот сплюнул куда-то в сторону.
– При мне чтобы такой херни не было, ясно? – сказал он затихшей на полу Клаве. – Вы, утырки, не догнали еще, что это не снег, на… – сплюнул еще раз и пошел к пакету с бухлом, наклонился и начал звякать там.