Весна незнаемая - стр. 48

– Так она что… так и сказала, что это Гро… Громобой должен быть? – с трудом выговорила княгиня, когда Веселина рассказала все до конца. – Что это он…

– Так не бывает! – вставил Баян. – Всякого там княжича Заревика, чтобы он Змея Горыныча или кого там еще победил, долго искать приходится. За морями дремучими, за песками толкучими… как ты там говорила? Да и с детства он хуже всех бывает, только и знает, что в золе копаться. А ваш рыжий еще мальчишкой троих взрослых одной рукой… Не он! – И Баян решительно затряс своей черноволосой, гладко причесанной головой.

– Как это – не он! – возмутилась Веселина. – А кто же тогда! Ведь он – сын Перуна! Не зря Перун Прямичеву своего сына дал, не зря он у нас вырос! Боги заранее знают, что на земле случится! Перун нарочно для того нам своего сына дал, чтобы он нас защитил! Знать бы только, в чем дело! Щеката говорит: в небесах корень беды, а у нас только стебелек пророс. Матушка! – Она с мольбой глянула на Смеяну. – Матушка, может, ты знаешь, в чем дело? Ведь ты – дочь Лесного Князя, внучка Велеса! Кому же знать, как не тебе!

– Не знаю я ничего! – с тоской ответила княгиня. – Он сам… Сам Громобой должен знать.

– Он придет сегодня! – подал голос Баян. – Князь ему прийти велел.

– Придет? – Княгиня встрепенулась. – Нет, нет!

Она замотала головой и шевельнулась в постели, будто хотела отодвинуться подальше.

– Нет, нет! Не пускайте его! – жалобно, с каким-то детским страхом забормотала она.

Баян и Веселина в едином порыве встали со своих мест и шагнули к ней; лицо княгини застыло и стало почти бессмысленным, в глазах заблестели слезы.

– Не пускайте его… не пускайте… Я боюсь, боюсь его… Меня молнией убьет…

Княгиня всхлипнула и спрятала лицо в подушке. Баян застыл с открытым ртом, удивленный и напуганный этим странным приступом. При всей его любви к невестке он не решался к ней подойти, поскольку, как мужчина, к ее положению относился с суеверной боязнью.

Веселина оттеснила его и присела на край лежанки. Поглаживая Смеяну по голове, по вздрагивающей от рыданий спине, она бормотала, как ребенку:

– Тихо, тихо, маленькая, не бойся! Никто тебя не тронет, я с тобой, тут все тихо, хорошо… Пошел котик на торжок, купил котик пирожок… Уж как свиночка сива на дубу гнездо свила, поросяток вывела… Поросятки пестреньки, хвостики все востреньки…

Постепенно дрожь прекратилась, княгиня повернулась лицом к Веселине, и та взяла ее за руку.

– Что? Как? – беспокойно расспрашивал Баян. – Может, бабок позвать? Тут в сенях, я мигом…

Но Смеяна покачала головой.

– Не хочу я никаких бабок, – с тоской ответила она. – Никого я не хочу… У меня вот здесь… – Она положила руку на грудь и сжала кулак, будто хотела удержать что-то. – Царапается… Рвется, на волю рвется…

– Кто? – шепнула Веселина, думая, не о младенце ли Смеяна говорит.

– Душа моя лесная! Рысь моя! Боюсь я ее! А то родится… Я его во сне вижу – маленький котеночек пятнистый, головка вот такая, глазки зажмурены, ушки прижаты, а зубы… Зубы острые…

– Не родятся с зубами… – возразил Баян, но на его смуглом лице был ужас, говоривший, что он этого рысенка видит не хуже самой княгини.

– Не может этого быть! – как заклинание, сказала Веселина, но сама не очень-то верила. – Не бывает так. Все уладится… И корова наша вернется… И… Как весна придет, так вернется…