Вещи мертвого человека - стр. 8
Вопрос, что называется, риторический.
– Он это, – говорю. – Разумеется. Даже сомнений никаких нет. Стас. Если хотите убедиться – у него на плече тату, наколка в смысле, японские иероглифы. Что они обозначают – не обессудьте, – не знаю…
Кивает, сдергивает рубашку с плеча.
Вон они, родимые.
– Глеб Борисович, – спрашивает официальным тоном, – скажите, вы у него здесь часто бывали?
Гляжу – оператор их, полицейский, – на камеру нас снимает.
Понятное дело: опознание, официальная процедура.
И протоколы писать, наверное, больше не надо.
Прогресс.
Отрицательно мотаю головой.
– Очень, – говорю, – редко. Пару раз с Ниной забегали чаю попить. В наших кругах не принято в гости друг к другу ходить. Как правило, все на нейтральной территории встречаются: в барах, ресторанах…
– Понятно, – говорит. – А Нина – это жена?
– Жена, – киваю.
– Она с ним тоже общалась?
– Да постольку поскольку, – говорю. – По касательной, что называется. Она эту часть моей компании вообще не очень-то жаловала…
– Извините, – говорит, – за не совсем корректный вопрос: а у них ничего не могло между собой быть?
Я, несмотря на наличие в комнате трупа хорошо знакомого мне человека, чуть не заржал в голос.
– А вот это, – смеюсь, – капитан, полностью исключено. И не потому, что я нахожусь в плену иллюзий по отношению к собственной жене. В этой жизни и не такое бывает. Да и хреново у меня с ней в последние годы, честно так говоря. Но тут – вообще ничего общего. По другим причинам, короче…
Капитан на секунду задумывается.
– Он что, голубой был? – спрашивает с интересом.
Вот ведь еще незадача. Но тут, думаю, капитан, у тебя тоже пролет. Не там ищешь.
Совсем, дружище, не там.
– Да нет, – машу рукой, – не голубой. И близко, что называется. Просто Стас дико не любил никаких осложнений в собственной жизни. Поэтому жены и подруги приятелей для него были под жесточайшим табу. А так… Ему после развода моделек и актрисок молоденьких вполне хватало…
Мышалов вздыхает задумчиво. Интересно, какие он выводы для себя делает?
Хотя мне-то это зачем…
– Понятно, – кивает. – А с кем он в последнее время встречался?
– С этой, – морщусь, – Надей из МХАТа. Если не выгнал, разумеется. Он после того, как с Леськой – с женой в смысле – расстался, их вообще, как перчатки, менял. Телефона, извините, не знаю, но найдете легко. Или сама проявится…
– А что морщитесь? – спрашивает.
И смотрит эдак заинтересованно.
Ну ладно, мне, в общем, не жаль.
– Да, – фыркаю, – тупая она, как сибирский валенок. И пить не умеет. Как нажрется, ко всем мужикам подряд в трусы лезть начинает. Несмотря на наличие и даже присутствие поблизости всяческих жен и подруг.
– Имели скандалы по этому поводу? – интересуется.
У меня аж глаза, признаться, на лоб полезли.
– Да нет, – отвечаю. – Что, Нинка – совсем дура, что ли? Я онанизмом и в детстве-то не грешил, и сейчас тем более не занимаюсь.
– А он? – кивает в сторону тела.
– А его, – жму плечами, – видимо, устраивало…
– Понятно, – говорит.
Помолчали.
Я, не спрашивая уже разрешения, закурил.
– Глеб, – говорит, – у меня к вам огромная просьба. Вы не могли бы посмотреть его вещи? Просто свежим взглядом, что называется. Нет, я понимаю, что вы здесь нечастый гость. Он, похоже, действительно вообще сюда мало кого водил, даже девицу свою. Личная берлога. Тем страннее все, сами понимаете: убийцу, если был убийца, он сюда сам впустил. А так мы и вас-то по номеру телефонному в его мобильнике нашли. Но вдруг? Вдруг что-то пропало или, напротив, что-то в глаза бросится…