Вещи мертвого человека - стр. 14

Подмигнул ей, шагнул на лестничную клетку, захлопнул дверь.

Вызвал лифт.

Огляделся.

Хороший дом. Старый, еще «сталинка», с огромными подоконниками в подъезде. Судя по всему, самый что ни на есть центр моей любимой Москвы. Хоть она в последнее время радикально изменилась. И не в лучшую сторону, признаться.

Сейчас спущусь, такси буду вызвать – по локации заодно адрес уточню. Как мы сюда добирались – вот вообще не помню ни фига. Как трахаться начали прямо в пабе, в подсобке – помню.

А как сюда ехали – ну вот вообще нет.

Как отрубило.

Да чего там «как»: отрубило – оно отрубило и есть…

Спустился на лифте, поднял воротник, шагнул из подъезда наружу, под козырек, вынул смартфон из сумки, чтобы вызвать такси.

Ого!

Девятнадцать непринятых звонков!

Надо будет смотреть.

Быстро вызвал машину через первый попавшийся агрегатор: они у меня все установлены, чаще всего выбираю.

Сейчас – не до того.

Уткнулся в мерцающий экран.

Так.

Так.

Это – фигня.

А вот это – нужно срочно перезванивать.

Ибо тесть.

Который меня, кстати, возможно, даже и любит. Не будем разочаровывать мужика…

Набираю.

– Здравия желаю, товарищ генерал-лейтенант, – хмыкаю. – Извините, не мог ответить, Геннадий Петрович. На совещании был. Что там у вас стряслось?

– …! Ёб….! Ты…!

Понятно.

Я его тоже люблю.

– Геннадий Петрович, – выдыхаю укоризненно. – Нет, я не пидарас. И не импотент. И не безответственный сраный молодой демократ. Ни за того, ни за другого, ни уж точно за третьего ваша дочь точно замуж не вышла бы. И вообще, что значит «ебаный алкаш», в конце-то концов? Насчет «алкаша» я, кстати, не возражаю…

Товарищ генерал остывает так же быстро, как и заводится. С тем, что меня не построишь, он уже, в общем, смирился.

И давно.

– Совесть-то есть?! – гавкает напоследок. – Ладно, на дочь мою похуй, эта блядь сама с кем хочет разберется. Так тебе и на себя похуй! Но кошки-то тут при чем, им жрать вовремя надо! Про Герду вообще молчу: надо же, такому распиздяю – и досталась такая девочка с таким идеальным характером…

Я хихикаю.

Он настораживается.

– Геннадий Петрович, – ухмыляюсь, – сколько вам раз повторять? Герда – сука. А хорошая девочка – это моя жена и ваша, простите, дочь…

Хихикаем уже вместе.

– Ну да, – признает. – Характер у нашей с тобой Нинки похуже, чем у Герды, конечно. Ладно. Это нам общее наказание за грехи. Хоть они у каждого и свои. Короче. Заезжал я к вам, дочь просила антоновки с дачи завезти, к ее приезду. С Гердой погулял, всех покормил. Тебе жирный минус, боец.

Понятно…

– Зато вам плюс, – вздыхаю. – А заодно и удовольствие. И вам, и собакену моему. Она вас только и признает, кроме меня. Ну, может, Нинку еще, но у них есть общие тайны. Бабы все-таки, да…

Вот прямо вижу, как товарищ генерал расплывается в улыбке. Герду он обожает. Я, кстати, не соврал – она его тоже признает.

Редкость для породы.

У них обычно только один человек бывает, которого они готовы слушаться совершенно беспрекословно. А Герда еще и выдрессирована очень жестко.

Но и тесть у меня – тоже, сука, кремень.

– Спасибо, кстати, – зеваю, – что Герду выгуляли. Хоть в кафе какое по дороге домой заскочу. Оправдать репутацию алкоголика на граммов эдак сто – сто пятьдесят. Да съесть что-нибудь жирное и горячее, хоть это на ночь и не совсем хорошо. А то весь день во рту только сухомятка, даже алкоголь не берет. Я ж сегодня с утра – вы, Геннадий Петрович, не знаете – товарища – так получилось – похоронил…