Весенняя лихорадка. Французские каникулы. Что-то не так - стр. 14
Если пьешь коктейль, такой удар небезопасен. Стэнвуд посинел, а обретя дыхание, резонно вскричал: «Ну, что это!»
Граф поспешил объясниться.
– Оса, – сказал он.
– Оса?
– Оса.
Граф указал на останки и прибавил для верности:
– Оса.
Стэнвуд на нее посмотрел и убедился в добрых намерениях незнакомца.
– Оса, – сказал он.
– Оса, – согласился лорд. – Села к вам на спину. Я ее прихлопнул.
– Спасибо большое!
– Не за что.
– Ну что вы! Тут нужна смелость.
– Скорее, присутствие духа. Заказать вам коктейль?
– А может, вам?
– Нет-нет, вам.
– Что ж, согласен, – уступил Стэнвуд. – А следующий – я вам.
Лед был сломан. Не только любовь, но и коктейль объединяет сердца, располагая к доверию. Все больше приближаясь духом к услужливому незнакомцу, Стэнвуд хотел поделиться с ним своими бедами.
Собственно говоря, делиться можно с Макгаффи, который для того и поставлен, но тогда надо встать, дойти до стойки, поставить ноги на планку, податься вперед и тронуть ангела за плечо. Проще излить душу симпатичному соседу.
Тем самым он приступил к делу и поведал о своей любви к Эйлин Стокер, о противодействии отца, о приезде все той же Эйлин, о своих надеждах, наконец – об их крахе, связанном с телеграммой, приказывающей покинуть Лондон и ехать в какой-то мерзкий замок.
Граф слушал его с вниманием человека, приступившего к трапезе, вставляя временами «Да?» или удивленное: «Ну, знаете!» При слове «замок» лицо его помрачнело. Молодой человек нравился ему все больше. Легко ли глядеть, как тот движется к пропасти?
– Держитесь подальше от замков, чтоб им пусто было! – посоветовал он.
– Я не могу.
– Замки… – горько произнес лорд Шортлендс. – Я бы вам о них порассказал! К примеру, там есть рвы.
– Да, но…
– Мерзкие, вонючие рвы. Воняют со Средних веков. Поверьте мне, мой мальчик, держитесь подальше от замков.
Стэнвуд подумывал о том, не стоило ли, в старом добром духе, излить свою душу ангелу. Собеседник, при явном сочувствии, был вроде бы туповат.
– Как вы не понимаете? Я должен туда поехать.
– Почему?
– Отец велит.
Лорд Шортлендс это учел. До сих пор данный аспект проблемы не был ему ясен. Он поразмыслил и вскоре сказал:
– Дайте ему в глаз.
– Я не могу. Он в Америке.
– Ваш отец?
– Да.
– Я бы вам кое-что рассказал и об отцах в Америке. Сегодня утром, когда часы над конюшней пробили семь…
– Если я не послушаюсь, он не будет давать мне денег. Ну, вот в Писании, – Стэнвуд поискал пример и вспомнил замечание Ворра, – один субъект говорит «Иди», и кто-то там идет…
Теперь лорд Шортлендс понял положение дел.
– А, ясно! – сказал он. – Отец вас содержит.
– Вот именно.
– Как меня моя дочь Адела. Неприятно зависеть от людей.
– Это уж точно.
– Особенно от женщин. Скажу вам по секрету, Адела меня притесняет. Никому бы не сказал, но у вас приятное лицо. Да, так вот, притесняет. Обычно подкаблучниками называют мужей, а я – подкаблучник-отец. Из-за нее я и живу в замке.
– У вас есть замок?
– Еще бы! Из самых мерзких. Она заставляет меня там жить. Я – птичка в клетке.
– А я – последняя собака. Нет, вы подумайте, уехать из Лондона, когда я прилип к Эйлин, как пластырь! Положеньице, а?
Добрый лорд согласился с тем, что положение нового друга чрезвычайно прискорбно.
– Хотя, – прибавил он, – мне еще хуже. Я – жаба под колесом.
– Вы говорили – птичка.