Вершина мира (сборник) - стр. 26
Максим позвал секретаря. Велел ему срочно достать билеты на Святую Елену.
– К чему такая спешка, Максим Михайлович? – поинтересовался Стас.
– Объясню потом, когда вернусь, – ответил Алексеев.
– Вы опять хотите сбежать, когда весь календарь пестрит важными отметками, – сказал Стас, для пущей убедительности, ткнув в календарь пальцем.
– Станислав, – в голосе Алексеева зазвучали раскаты грома. – Я неоднократно предупреждал вас, что мои приказы не обсуждаются, а выполняются. Я должен улететь на остров первым же рейсом. Вам все понятно?
– Да, Максим Михайлович, – ответил Стас и плотно закрыл дверь в кабинет шефа.
Алексеев перелистал ежедневник, присвистнул:
– О, ля-ля, дел, действительно, много. Но все они не такие заманчивые, как предложение Винсента. Я сделал верный выбор.
Распахнулась дверь. На пороге появился Стас.
– Вы счастливчик, Максим Михайлович! – воскликнул он. – На нужный нам рейс оставался только один билет, словно, специально для вас. Вы летите завтра в шесть утра. Времени у нас вагон. Успеем подобрать подарки для вашей таинственной незнакомки.
– Лучше достань водку для таинственного незнакомца, – сказал Максим с улыбкой. – Его вкус я знаю. А даме пусть угождает кто-нибудь другой.
– Вы совершенно правы, барышням угодить невозможно, – поддакнул ему Стас. Он прекрасно знал, что шеф обязательно купит что-нибудь особенное для своей незнакомки. Стас не сомневался, что он летит к ней. Слишком счастливыми были у Алексеева глаза, когда он произносил Святая Елена, словно называл по имени возлюбленную…
Прилетев на остров, Максим остановился в том же маленьком домике. Бросил чемодан, пошел гулять по берегу. Но почему-то пошел в противоположную сторону от таверны Сан Винсент. Шел, поддавая ногами влажные камешки, и смеялся. Настроение было превосходным. Максим отметил, что здесь, на острове, он становится другим. Защитная броня, которой он прикрывается в Москве, исчезает сама собой, растворяется в морском воздухе, в ярком солнечном свете, в звуках ветра, поющего в расщелинах скал.
– Интересно, если я загляну в такую расщелину и что-нибудь спою, моя песня будет так же хороша, как песня ветра? – спросил Максим, подходя к куполообразной скале, нависающей над морем.
Для того, чтобы заглянуть в расщелину, Максиму пришлось подняться по камням вверх, а потом спуститься вниз.
– Надеюсь, я не зря сюда забрался, – сказал Максим, спрыгнув на ровную площадку перед отверстием в скале. Осмотрелся. Площадка напоминала чашу с зубчатыми краями, внутри которой было тепло и тихо. Ветер посвистывал наверху, а звуки, которые привлекли внимание Максима, доносились из скалы, из темного проема, перед которым он остановился.
Максим услышал в этих звуках что-то до боли родное. Подался вперед, наступил на камешек, который предательски хрустнул. Звуки исчезли. От неожиданно воцарившейся тишины Максим чуть не оглох. Ему показалось, что она длится вечность. Но двинуться с места ему не позволило чувство оцепенения. Максиму было не понятно, почему вдруг все тело стало каменным. Он стоял и смотрел во все глаза на темную дыру в скале. Там что-то шевелилось. Что-то приближалось к выходу, гипнотизируя Максима своим движением.
Отсвет заката разукрасил скалу, залив черноту проема белой краской.
– Белоснежная краска надежды, – подумал Максим и лишь потом осознал, что это не краска, а цвет одежды человека, стоящего в проеме скалы.