Вернувший к свету - стр. 29

— Люба, ты почему хлеб не ешь? — вдруг спросил Лёша, показав глазами на корзинку с белым и чёрным хлебом. — Не говори, что на диете.

— Нет, — на мгновение я растерялась и пожала плечами: — Привыкла без хлеба. Это плохо?

В семнадцать-девятнадцать лет, только начиная самостоятельный путь, я решила, что было бы неплохо похудеть. Иллюзий, что я вдруг стану подтянутой высокой красавицей у меня не было, но детскую пухлость, свойственную многим юным девушкам, убрать мечтала. Я села на диету и отправилась в спортзал. Постепенно забросила и то, и другое, а привычка отказываться от хлеба осталась.

— Почему же плохо? Если привыкла не есть — не ешь. Просто прямо сейчас тебе противопоказаны диеты для похудания.

— Хорошо, — кивнула я и добродушно заметила, оглядев себя сверху вниз: — Мне казалось, я не похожа на умирающего лебедя.

Платье меня немного полнило, складки на груди придавали объёма и без того не крохотному размеру. Конечно, я сильно похудела, спали бока, живот, немного сдулись груди, став на полразмера меньше, но тщедушной я точно не стала. Если не учитывать показания крови, конечно, в первую очередь злосчастного гемоглобина, который болтался на уровне значительно ниже нормы. Однако, как выяснилось, низкий гемоглобин сказывается на цвете кожи и общем самочувствии, но не на объёмах моего тела.

— Слава богу, не похожа, — согласился Лёша. — Но мне кажется, тебе не помешало бы немного набрать вес.

Я мысленно поморщилась. Как же всё до боли, до зубного скрежета знакомо: надо похудеть; необходимо набрать вес; ты просто ленишься ходить в зал, поэтому вместе с грудью у тебя растёт пузо.

— Тебе нравятся пышечки? — Я отыскала в себе силы для натянутой улыбки.

— Мне нравится, когда человек здоров и находится в ладах со своей конституцией. Понимаешь, о чём я?

— Примерно…

— Грубо говоря, у тебя нормостеническое телосложение, ты — мезоформ. Даже если ты перестанешь есть вообще, твой тип не станет долихоморфным, — он посмотрел на меня и добавил: — Астеническим.

— Худая корова ещё не газель? — усмехнулась я.

— Можно и так сказать. Это не значит, что нужно махнуть на себя рукой. Сказать, что такой я уродился, довести себя до анорексии или, наоборот, ожирения, но ждать от своего тела того, чего оно не может — не стоит.

— А ты какой уродился?

— Мне от папы достался брахиморфный тип телосложения. — Лёша показал на своё широкое запястье. — Я контролирую своё питание, регулярно занимаюсь спортом и заставляю себя двигаться, чтобы не покрыться неприкосновенным слоем жирка и видеть собственный член, — усмехнулся он. — Но тебе сейчас стоило бы подумать о здоровье, а не эстетике.

— Я думаю, — кивнула я на зёрна граната в пиале и гематоген на углу стола — неизменный презент от Лёши.

Именно с гематогенки в розовой упаковке началось наше неформальное общение с Алексеем Викторовичем. Однажды, после обычного обхода, когда он заглянул ко мне с дежурным вопросом о самочувствии, я нашла на подушке упаковку лакомства. Не шоколад, вино или торт, не цветы, а гематоген с солнышком на обёртке. Это солнышко заставило меня улыбнуться, кажется, первый раз с момента, как я пришла в себя.

Потом он приходил ещё раз и ещё, и каждый раз приносил простую гематогенку. Я принимала с благодарностью, вежливо говоря: «Спасибо», внутри же ликовала, как впервые влюблённая старшеклассница, получившая валентинку на четырнадцатое февраля.