Верните миру любовь - стр. 10
Руслана же никогда себе не нравилась. Знакомые считали её красивой, но лично она относила себя к блеклым незаурядным личностям. Светло-русые волосы какого-то хрена имели каштановый оттенок, глаза обычные, карие, хоть бы какое-то вкрапление добавила природа. Какой там. Просто наполнила радужку черным шоколадом и всё. Потом рост… Можно было наградить и меньшим. Когда смотрела сериалы или читала книгу — у всех тамошних героинь был маленький рост, но никак не метр семьдесят пять. А вот с грудью повезло. Второй размер Руслану полностью устраивал. Ещё со старшей школы не парилась по этому поводу, а сейчас и подавно.
Заметив, что дочь ненадолго задумалась, Маша решила перейти к самому главному.
— Я хочу поговорить с тобой, — произнесла непреклонно, устав ждать подходящий момент.
— Мам, я спать хочу. Давай чуть попозже?
— Нет! Это важно и в твоих же интересах узнать об этом как можно раньше. У нас много дел, а времени осталось мало.
Вот тут-то Руслана насторожилась. Что-то не нравился ей такой настрой.
— Я решила продать квартиру, так что концу недели мы должны съехать, — выдала родительница, скрестив на груди руки. — Ты же знаешь, мы с Колей давно планировали переезд, и… пожалуйста, не смотри на меня так. Это не конец света и я предупреждала тебя.
— Предупреждала, но я не помню, чтобы речь шла о продаже! — Руслана оказалась застигнутой врасплох. Это уже второй удар за сутки. Да, была тема насчёт переезда, но она до последнего питала иллюзию, что у неё получиться уломать мать на разрешение остаться тут. Ну а что? Устроилась бы на любую работу и заодно присматривала за квартирой. Тем более, она уже немаленькая, вполне способна прожить и сама. А тут такая новость. Даже приснившийся кошмар померк на её фоне.
— Почему ты так удивилась? — Маша предприняла последнюю попытку наладить контакт с дочерью, однако та и вовсе вскочила с кровати, избегая любого прикосновения. Женщину такое отношение не только обидело, но и разозлило. — Руслана, успокойся. Я не собираюсь хоронить себя заживо. Сначала пять лет ожидания, потом пять лет траура, разве это не достаточный срок? Ты не в праве меня осуждать, потому что не знаешь, каково это. Ты и дня не сидела дома, не оставалась в четырёх стенах сам на сам со своим проблемами и болью. Ты всегда убегала, предпочитая непонятных друзей родной матери.
Руслана заметалась по комнате, принявшись грызть ногти. Не-е-ет, так не пойдет. Она не готова настолько кардинально менять свою жизнь.
— Ты не можешь так поступить! А как же папа? Кто будет присматривать за ним?
Маша тоже вскочила на ноги.
— Он умер, — чаша, которая была и так переполнена, наконец-то выплеснула свое содержимое. — Или тебе напомнить, по чьей вине мы потеряли его? Кто довел его до сердечного приступа? Конечно, — начала наступать, загоняя побледневшую дочь в угол, — ты ведь у нас несчастная жертва. Только у тебя жизнь разрушена, а я так, тяговая лошадь, которая должна и дальше тянуть тебя на себе, мирясь с дебильными выходками.
Руслана вжалась в стену, в ушах появился оглушающий писк. Чтобы хоть как-то унять его, накрыла голову руками и начала медленно сползать на пол.
— Хватит, слышишь? У меня уже не осталось ни сил, ни желания бороться с твоими демонами. Мы с Колей решили узаконить отношения, и я не собираюсь и дальше плясать под твою дудку. Мне сорок пять. Не шестьдесят, не семьдесят, а сорок пять. Я живой человек, я женщина, которая заслужила на право быть любимой. Если ты настолько эгоистка, что не желаешь мне счастья, тогда оставайся здесь и живи на улице. Как раз докажешь миру свою самостоятельность.