Верещагин и другие. Роман и три пьесы для чтения - стр. 30
Поминки шли своим чередом, все по кругу сказали о матери хорошие слова. Я тоже попытался было, но в горле встал давно забытый бугристый шар, я закашлялся и, вместо того чтобы заговорить, выпил беззвучно уже которую рюмку коньяку. Все немного помолчали, застолье продолжилось.
Потом – и в этом тоже не было ничего примечательного – оно распалось на маленькие компании: тетка обсуждала что-то с женой, брат – с нашим Доктором. Внутри у меня разливалось тепло от выпитого коньяка, стало хорошо и спокойно, вдруг захотелось поговорить. Она сидела молча, но, казалось, совершенно не скучала: вслушивалась в разговоры, обводила взглядом стены с фотографиями. Взгляд скользил и в какой-то момент снова остановился на мне. Я сделал все, чтобы его удержать, потому что мне надо было успеть сказать, и я успел:
– Послушайте, хотите мой кабинет посмотреть? Пойдемте, я покажу.
– Я пойду? – спросила она у брата, то есть у своего мужа. – Ты не хочешь?
– Иди, конечно, я сто раз там был, а тебе будет интересно. У него там такая берлога… ух! Книг – уйма. То, что ты любишь.
Мы вошли, я оставил дверь полуоткрытой. Она сначала остановилась в некоторой растерянности – в кабинете ступить было негде, приходилось пробираться узенькой тропкой от входа к роялю, а потом к письменному столу. И везде книги, книги, штабеля книг, ноты, картины и рисунки, многим из которых не хватало места на стенах, их приходилось держать просто за стеклами книжных полок.
Я видел, что она под впечатлением:
– Вот это да.
И вдруг без всякого перехода:
– Вы меня не помните?
Я опешил:
– Разве мы встречались раньше? Нет, не помню.
– Ну конечно. Вы и не могли запомнить, сколько у вас было таких поступающих.
– А куда вы поступали? – Я правда не помнил.
– В училище. Сдавала вам сольфеджио.
– Не поступили? Завалили?
– Не завалила, четверку получила. Но дальше сдавать не стала, не захотела.
– Родной вы мой, так почему же вы мне тогда не…
Я чуть не сморозил страшную глупость: я хотел спросить – почему вы не сказали мне тогда, что вы жена моего брата?
– А, ну да, ну да. Конечно, конечно…
Мне стало смешно. Ей тоже.
– Так значит, вы не помните.
Я рад был бы сказать ей, что помню и помнил все это время (даже такая бредовая фраза пронеслась у меня в голове), но чего не было, того не было. Нет, я не помнил.
– Ну и ладно. Тогда показывайте книги!
Даже если она не улыбалась, глаза все равно смеялись. В них била ключом какая-то веселая жизнь, страшно от меня далекая. Но мне было с ней легко, вот что. Она легко говорила, легко запрокидывала голову, а на меня смотрела по-прежнему внимательно, пристально, изучая. Серьезный взгляд серьезной ученицы. Странно, меня эта пристальность совсем не напрягала.
Я усадил ее за свой письменный стол, как поступал иногда со студентами, и начал носить ей книгу за книгой.
Уже трижды в кабинет заглядывала жена. Дважды заглянула тетка. Потом зашел брат:
– Нам пора, пожалуй. Завтра на работу.
Она посмотрела на него вопросительно:
– А что, поздно уже?
– Да вы третий час тут сидите.
Я не поверил: как третий час? Взглянул на свои старые напольные часы. Да, точно.
Вот, пожалуй, еще одна странность: я не заметил, как прошло время. Спроси меня, о чем мы говорили с ней, я не отвечу. Помню, что был оживлен, возбужден, как бываю иногда на особо удачных занятиях со студентами, и тогда они признаются мне, что не заметили времени. Что ж, как выяснилось, она и была, по сути, моя студентка, несостоявшаяся студентка. Могла бы ею быть. Этим я себя и успокоил. И еще тем, что много выпил, тут немудрено потеряться во времени. Захотелось еще выпить.