Вера, воля и земля - стр. 20
А Япония пошла дальше по пути превращения в ту страну, которую мы знаем теперь. Американские военные стоят в стране уже 80 лет, правительство каждый раз продлевает с Белым домом договор о «военной помощи». Чем современная Япония знаменита прежде всего? Вычурной массовой культурой (аниме, j-pop), вкусной и разнообразной едой, огромной секс- и порноиндустрией. Проще говоря, в стране великолепно, чрезмерно развито все, что делает человеческую массу довольной, не дает ей задумываться о чем-то серьезном. Например, о своей утерянной независимости, об участи навечно оккупированного народа.
Есть у японцев и свой «хруст булки» – клюквенный образ старой Японии с мультяшными гейшами и самураями.
Конечно, в отличие от японцев, мы не запятнали себя фашизмом и злодействами вроде «Отряда 731», но можно ли быть настолько наивным, чтобы думать, будто для Запада тут есть какая-то разница?
Настоящее чудо нашей судьбы в том, что, пройдя практически такой же путь превращения из мировой державы в культурную и финансовую колонию, мы в какой-то момент совершили крутой поворот, свернули с этого пути в сторону восстановления достоинства и независимости.
Спустя всего 8 лет после развала СССР, в 1999-м, российская армия на Балканах совершила «Бросок на Приштину» – вопреки западному командованию начала операцию с целью помочь сербам и закрепить влияние в регионе. Это был первый знак того, что, даже несмотря на разруху и нищету, мы не хотим быть ничьими марионетками.
Наша армия тогда действовала вопреки даже собственному правительству и президенту Ельцину, которого положение марионеток как раз устраивало. Генералы, принявшие решение начать операцию, президента в известность не ставили почти до самого конца. Так русская армия и составлявший ее русский народ дали понять всему миру: колонии из нас не получится, как ни старайтесь.
Стоит ли говорить, что, если мы хоть немного дадим слабину, к нам снова применят японскую модель, а если получится – то и с ядерными ударами. Западные стратеги уже один раз проглядели возвращение России к самостоятельности. Второй раз они подобной ошибки не сделают.
И все же среди тьмы 90-х были светлые проблески – в довольно неожиданных местах.
Посреди идеологического обстрела достойно показала себя довольно скромная область искусства – русская развлекательная литература. На долгие годы массовое чтиво, от которого воротили нос «серьезные» литературные критики и ценители, стало едва ли не единственным прибежищем патриотических деятелей культуры – тех, кто не хотел смириться с ролью подмастерья у «белых господ». Пока считавшийся «серьезным» писателем Виктор Пелевин учил нас, что «цель существования России – превращение солнечной энергии в народное горе», авторы космоопер, детективов и боевиков пытались говорить об обратном. О том, что быть русским – честь и ответственность. Много было написано слабого и наивного, но была и крепкая, качественная беллетристика и даже выдающиеся вещи вроде романа «Время московское» Александра Зорича.
Но примечательнее всего, что падение СССР привело к бурному росту в нашей литературе отдельного жанра – так называемого попаданчества, где герой – наш современник, попадающий в прошлое и предотвращающий разрушение страны.
Над попаданцами смеялись московские эстеты, по ним не снимали фильмов – члены влиятельных кланов, распиливших финансы, не давали на это денег. Мечтать о спасении СССР на телевидении и в кино было не модно и почти что запрещено. Но так называемая массовая литература, которая потому и массовая, что отражает чувства и желания народа, породила сотни произведений об этом. Ее авторы коснулись темы, которой боялись богема и интеллигенты. Они говорили о том, какую страшную потерю мы пережили. И о том, что любой ценой нынешнюю ситуацию надо исправить.