Вера и рыцарь ее сердца. Книга четвертая. Жизнь без десерта - стр. 2
Постепенно в таежную тишину уходили последние звуки засыпающей деревни, и на охоту в тайге выходили дикие звери.
Вера любила субботу, особенно, когда все дела по хозяйству завершались, и для нее наступал субботний отдых, предвестник долгожданного покоя в воскресное утро.
Как это замечательно, просыпаться в воскресенье от веселого шепота детворы и от желания готовить им завтрак! Зимой корова была в запуске, а вся домашняя скотина уже с субботнего вечера была вдоволь напоена и накормлена, поэтому никто не имел права тревожить покой хозяйки утром выходного дня.
Как заслуженную награду, воспринимала Вера свою очередь идти в баню.
Парилась в бане Вера всегда в свое удовольствие. За целую неделю это было то короткое время, когда у нее появлялась возможность припомнить свою принадлежность к женскому полу. Собственная женская судьба представлялась Вере прогоревшими углями, которые хоть и тлели себе потихоньку, но жара не давали. Женщина уже давно отучилась себя жалеть, потому что для жалости к себе у нее сил не оставалось. Теперь ее спутниками по жизни были усталость и одиночество.
Что толку жаловаться, когда нет рядом утешителя? Да, и какие могут быть сентиментальные переживания в бане, когда мыться Вере приходилось самой последней из семьи и зачастую за полночь, в то время, как ее чистые и выпаренные ребятишки в чистеньком белье ждали маму за кухонным столом.
В традициях семьи после бани полагались беляши или манная каша.
Дети ожидали прихода мамы из бани, а Катя по праву старшинства пугала малышей рассказами про «банницу», которая в полночь выбиралась из-под скамейки в парной и охотилась за ребятишками, чтобы затащить одного из них под лежанку. Дрожа от страха, Таня и Витя еще больше гордились своей мамой, которую боялась не только банница, но и вся деревенская детвора.
Хотя в тот морозный день в бане было не так жарко, как обычно, но Вера была довольна и тем теплом, что осталось от жара. Она, ковшик за ковшиком, плескала воду на остывающие камни, вытягивая из духовки последний пар, потом банным веником вбивала его в тело, чтобы согреться на всю неделю вперед.
Надо сказать, что в бане ей часто припоминался разговор с одной веселой вдовой.
Болела вдова редко, но на прием к Вере ходила регулярно. Жаловалась эта славная татарочка не столько на свои болячки, сколько на вдовью участь.
«Ох, Вера Владимировна, однако, досталось мне, горя-то, полные-то кошелки. Детей-то я, однако, одна, без мужа, ростила, а где они теперяча? В городе, однако, большими людьми стали. Я-то и не горюю, я баньку себе протоплю, жаркую – жаркую, на верхнюю полку заберуся и хлястаю себя веником, однако, между бедрами по одному срамному месту, чтобы не зудело и мужика не просило. Всяку таку дурь из себя выколачиваю, чтоб не донимала».
Этот совет Вере тоже пригодился. Она опять плеснула из ковшика воду на угли. Они зашипели, и горячий пар взлетел облаком к потолку. Отхлестав себя с оттяжкой, женщина с жалостью посмотрела на самодельный веник, который уже потерял листву и превратился в метелку из прутьев.
Когда все субботние традиции были соблюдены, и накормленные дети лежали по койкам, Вера вышла на крыльцо. Зная свою врожденную рассеянность, она выработала привычку уходить на ночной покой задом наперед, чтобы перед сном самой убедиться, что все во дворе находиться в порядке.