Венецiанская утопленница - стр. 3
Соблюдались приличия, пока один проезжий купец не выкатил бочку пива за свой счёт…
Откуда ни возьмись, собралась большая толпа из жителей окраин.
Они шли семьями, артелями, бандами и поодиночке. Не улыбались. Много пили. Совсем не ели. Окружили Чая с шутками, но узнав, что он босяк без роду и племени, – пожимали ему руку и угощали табаком про запас. Привели его брата и бывшую невесту. Заставили публично каяться в грехе. Готтофф вступился за родную кровь, и предателей отпустили домой.
Постовой вполголоса предложил найти моряку невесту по статусу. Купец выставил вторую бочку. Идея городового была поддержана публичным тостом:
Так и сказали:
– Мы тебе такую невесту поднесём…э-эх!!!
Чай краснел. На него наступали незнакомые люди и наваливались с объятиями.
Дирижёр размахивал пюпитром над головой несчастного альтиста:
– А если её отец не даст согласие, то мы ему в морду!
И сотня кулаков взмыла в небо – угрожая всем и вся. Готтофф слова против не сказал.
9
Следственная комиссия явилась в дом губернатора в седьмом часу утра в воскресенье, и застали его сиятельство в постели.
Слуги перепрятывали ворованные салфетки и столовые приборы, а губернатор напротив – имел прекрасный аппетит. Он обильно позавтракал в присутствии столичных дознавателей, не вставая с кровати и не приглашая разделить с ним трапезу.
Затем вслух читал утреннюю корреспонденцию и пил кофе. Прочёл газету от государственных реляций до брачных объявлений. На все попытки заговорить с ним – приподнимал бровь и учтиво заключал:
– Одно только дельце завершу и весь к вашим услугам. Со вчерашнего дня намечено было.
Дела его были следующие: кормление щенков борзой собаки искусственной соской; чистка заброшенного скворечника; лечение ушибленной ноги кучера народным заговором; покраска старого тарантаса совместно с местным кустарём-импрессионистом и прочее, прочее, прочее…
Так прошёл день.
Депутаты от следственного комитета Государственной Думы безропотно, но настойчиво гурьбой следовали за губернатором. А он, отобрав у вздрагивающего мелкой дрожью садовника ножницы, грубо корнал розовый куст, придавая ему форму коряги:
– Мне Россия верит, как себе самой! А вы про какие-то деньги спрашиваете…
Местный начальник полиции, привлечённый комиссией к данному делу, – мёрз, несмотря на душный вечер. Понятые вообще держались в тени и старались никак не афишировать свои лица.
Его сиятельство говорил один за всех. Кусты гнулись под его дыханием:
– Да вы кто есть такие? Вы в какой стране живёте?!
Старший следователь протянул исписанный лист гербовой бумаги:
– Имеется предписание произвести тщательное дознание по делу масштабных хищений губернской казны и совершить розыск прямых фактов преступления, в том числе в бумагах вашего сиятельства…
Губернатор выхватил приказ и с шумом высморкался в него. Начальник полиции пожалел, что не ушёл в отставку в прошлом году:
– Так, ваше сиятельство, не годится, бумага всё-таки официальная… Спрос будет.
– Фальшивка! – парировал губернатор. – Печать не в том месте. Подпись не разборчива. Смысл не ясен!
Депутаты строчили о происходящем в протоколы. Свидетели нехотя подписывали. Его сиятельство тыкал пальцем в подписавшихся, мол, знаем, сукины дети, где кто живёт. Самые малокровные из понятых теряли сознание под взглядом губернатора, и их приходилось отливать водой под водокачкой. Боже, сколько луж развели в тот вечер!