Великий путь из варяг в греки - стр. 32

Примерно так можно изложить суть господствующей до сих пор норманнской теории. Хотя прорехи в ней видны невооруженным глазом. К примеру, нигде не зафиксировано, чтобы скандинавские мореплаватели звали себя «гребцами» в других странах. Да и в самой Скандинавии древнейшее использование слова с корнем «грести» в качестве обозначения похода зафиксировано в рунической надписи первой половины XI века («han. uas. buta. bastr. i rutpi (i rodi). hakunar – он был лучшим из бондов в походе Хакона»). А так, викингами они именовались, то бишь походниками. Почему для финнов должны были сделать исключение, не ясно.

Вот, если бы слово это из финского читалось… Но чего нет, того нет. Так что оставим на совести финнов (вернее, западных финнов) вопрос: почему они именуют шведов «руотси» (кстати, так же они называли и земли будущей Ливонии, и некоторые исследователи переводят это как «Скалистая земля»)? Так же, как и то, почему для них и эстонцев русские – «вени». Кстати, для карелов «руотси» – это уже и шведы, и русские. Хотя сомнительно, что русские в Карелию на гребных судах приходили. Что-то не помню я особых гребных походов в том направлении. По крайней мере в Новгородской первой летописи о речных судах пишут в связи с торговлей новгородцев с Готландом и Данией или в связи со шведскими походами к Ладоге. И все. А ведь это уже куда более позднее время. Так кого же тогда из русских карелы звали гребцами?

Зато «русы» (точнее, росы, как их на самом деле именовали в Византии и как пишет Константин) прекрасно переводится без всякого посредничества из североиранских, то есть скифо-сарматских языков. Это означает «светлые» – «ruxs/roxs». Вполне подходящее название для господствующего слоя. И контакты славян на южных рубежах с североиранцами имеют несравненно более древнюю историю, чем на северных границах – со скандинавами. Причем доходят эти контакты и до времен летописных. Ведь аланской (то есть сарматской) являлась знаменитая салтово-маяцкая культура на Дону, а салтовские вещи находят даже в Ладоге, не говоря уж о Среднем Поднепровье. Там салтовской керамики, к примеру, в VIII – начале IX века – до 40 процентов. Чтобы мне не отвлекаться на постороннюю тему, почитайте хотя бы из общедоступного Е.С. Галкину[69]. При этом прошу учесть, что пишет не популяризатор, а ученый-историк, много лет занимающаяся салтово-маяцкой культурой.

А мы пока вернемся к названию порогов. Норманисты из скандинавских языков объясняют относительно неплохо пять названий: Улворси (Holmfors – Островной водопад), Геландри (Gaellandi – звенящий), Варуфорос (Barufors – Волновой водопад), Леанди (Le(i) andi – Смеющийся), Струкун (Strukum – В теснине). Насчет Айфура существует аж две гипотезы (Aei(d) fors – Водопад на волокe или Aifor(r) – Вечностремительный), но самих же норманистов ни одна до конца не устраивает. Слабое место первой: волок – это путь по суше. Второй: прилагательные во времена викингов не использовались для топонимов. Эссупи вообще никак не объясняется. Да и с другими не все так чисто. К примеру, Леанди никак не соответствует «Бурлению воды», как его перевели для Константина. А вот «славянское» Веруци как раз вполне соответствует древнерусскому «вьручии» (кипящий, пузырящийся). Варуфарос – Волновой водопад – это тоже какая-то тавтология. Славянское значение соответствует переводу «Вольный порог», так как дальше большая заводь. В то время как большинство остальных названий «по-русски» и «по-славянски» совпадают с их греческим переводом. И еще: у Варуфорса и Струкуна основы для перевода – древнеисландские, а не древнешведские. Оно, конечно, языки в то время еще не разъединились, но все же то, что звучало в исландском диалекте, не обязательно было в шведском. А уж исландцы, точно, порогов на Днепре не называли!