Великий путь из варяг в греки - стр. 22
А вообще разве доказано, что Олег шел в Киев из Новгорода? Да, так утверждает Повесть временных лет. Но… еще в XIX веке ряд исследователей высказывалb сомнение в истинности этого утверждения. Особо серьезные возражения появились уже в нынешние времена, когда стало можно опять открыто критиковать традиционные представления. Так Никитин[49] обратил внимание на титулование Олега в договоре с Византией «светлым князем» (кстати, надо заметить – не только его, но и находящихся под его рукой других князей). Но, как справедливо указывает историк, византийцы к титулованию относились всегда очень серьезно. Право называться так, а не иначе нужно было еще доказать. В Византии близкий к этому титул «сиятельный» (illustris) употреблялся только по отношению к высшим придворным чинам или вообще родственникам императора. На Западе «светлость» (serenissimus) – это владетельный князь.
Откуда же взялось такое титулование у Олега? На Руси того времени его не было, в Скандинавских странах – тоже. Никитин предполагает: Олег пришел из Европы и вся история с захватом им Киева вообще разворачивается на Дунае! То есть Киев – не тот!
Идею Никитина подхватывает С.Э. Цветков, выстраивая версию того, что Олег был героем великоморавской истории[50]. При этом он придает решающее значение арабским источникам (Ибн Русте), где сообщается, что «и упомянутый глава, которого они называют “главой глав” («ра ис ар-руаса»), зовется у них свиет-малик»[51]. «Свиет-малик» еще Б.Н. Заходер, выдающийся ученый-востоковед, объяснил как «светлый князь». И связал с традиционными для славян составляющими имен-титулов: Святослав, Святополк.
При этом С.Э. Цветков подчеркивает, что шведский исследователь Л. Грот, занимаясь вопросом: русская легенда о Олеге Вещем была первоначальной или во многом совпадающая с ней скандинавская сага об Одде Стреле? – пришел к выводу о невозможности применения понятия «светлый» в германоязычных странах к язычнику. По словам шведского ученого, «у нас нет никаких оснований подозревать, что заимствование эпитетов-титулов “свет/свят” шло в обратном порядке (из древнегерманских языков), их исконно древнерусское происхождение и раннее и широкое распространение в древнерусской духовной культуре и политической практике… исключают такие предположения»[52].
Дальше Цветков анализирует возможное местоположение столицы «свиет-малика» Ибн Русте и приходит к выводу, что упомянутый город Джарваб (или, как допускают востоковеды из-за вариативности чтения многих арабских слов, Хорват) располагался на Карпатах, где жили «белые хорваты» русских летописей. А в конце IX века на эту территорию распространялась власть Великой Моравии. И историк полагает, что на Карпатах сидел русский князь, после поражения Великой Моравии от венгров ставший независимым и занявший Киев на Днепре. В качестве аргумента для последнего он использует те летописи, по которым Олег представляется Аскольду и Диру «подугорским гостем». А Угорскими горами в летописи названы Карпаты. Есть еще в Киеве конца XI – начала X века могилы, носящие явные следы моравского влияния (об этом позже, в разделе археологии).
Версия, конечно, любопытная, хотя и далеко не бесспорная.
Кстати, с именем у вещего князя действительно не все в порядке. Норманисты производят его от Helgi («святой»). Но мы уже цитировали Грота: слово «святой» предполагает в германских языках обязательное крещение его носителя. Язычник святым зваться не может. Стало быть, по выводу шведского ученого, имя это появилось у скандинавов только после крещения Швеции и Норвегии. А это произошло, как мы знаем, позже времен Олега Вещего.