Великий полдень. Роман - стр. 26
– Пожалуйста, еще немного, милая, – сквозь дрему пробормотал плотненький, похожий на вареного рачка профессор, не открывая глаз.
Мы рассмеялись.
– А вы что обо всем об этом думаете, отец Алексей? – полюбопытствовал я у нашего батюшки.
Попадью Марину, которой, судя по всему, тоже было, чем похвалиться насчет деток, явно разбирало желание поведать нам кое-какие подробности, но О. Алексей, дабы не уронить достоинства сана, строгим взглядом приказал ей помалкивать, а нам строго попенял:
– Хоть я, слава тебе Господи, не профессор и не архитектор, но скажу вам. Сотворение человека есть тайна превеликая. Только один Бог ее ведает, и не вам, дуракам, о том рассуждать!
Мы, конечно, спорить не стали, поскольку, в конечном счете, так оно, наверное, и было.
Между тем небо за окнами как будто начало светлеть. И сразу на всех навалилась усталость. Мы стали разбредаться по комнатам. Я хотел еще ненадолго задержаться в гостиной, но Наташа сказала:
– Пожалуйста, приведи Александра. Я ложусь. Если ты идешь, поторопись, пока я не заснула.
Мне показалось, что дети выглядели расстроенными. За исключением, пожалуй, Косточки, Вани, старшего сына священника, и Яши Голицына, которые, многозначительно перемигнувшись, спокойно разошлись следом за родителями. Особенно расстроенный вид был у силача Алеши. Да и наш Александр со своим новым плюшевым Братцем Кроликом в руках поплелся за мной как в воду опущенный.
– В чем дело? – спросил я.
– Все в порядке, папочка, – ответил Александр.
Я решил, что это просто сказывается усталость.
Мы привычно разместились в двух смежных гостевых комнатах на втором этаже, которые считались «нашими» в Деревне. Наташа заперлась в ванной, а я стал укладывать Александра. Мальчик лег в обнимку со своим смешным Братцем Кроликом. Как странно, иногда сын казался мне почти взрослым, иногда маленьким. Сейчас, когда он взял в постель игрушку, выглядел совсем малышом. Я провел ладонью по его шелковым светлым волосам и заглянул в широко открытые блестящие глаза, которые при солнечном свете были абсолютно синими, а сейчас, в полутьме, почти черными. Я наклонился и поцеловал его в щеку.
– Папочка? – вдруг сказал сын.
– Что?
– Москва должна быть моей, правда?
– То есть как? – не понял я.
– А Косточка сказал, что Москва его.
– Ну и что?
– Ведь ты ее построил, правда, папочка? Значит, по справедливости она должна быть моей. То есть нашей…
– Я ее не строил. Ее строили многие люди. Я ее придумал. А места в ней должно хватить всем.
– Но, папочка, ты всегда говорил, что ты ее построил.
– Я ее создал в моем воображении. Родил идею. Ну и конечно, сделал проект.
– Ну вот. Тем более.
– Места в ней хватит всем, – повторил я.
– Но для тебя сейчас места нет, папочка, – заметил Александр.
– Ничего, – улыбнулся я, – когда-нибудь найдется.
– Если бы она была моей, я бы взял тебя.
– Спасибо, милый… А теперь спи.
Я снова поцеловал его.
– Спокойной ночи, папочка. Пусть тебе приснятся хорошие сны.
– И тебе тоже.
– Позови потом маму, – попросил Александр.
– Хорошо, – сказал я.
Я вышел, прикрыл дверь и прилег на постель. Через минуту вернулась Наташа.
– Поторопись, – сказала она.
– Зайди. – Я кивнул ей на комнату Александра и, входя в ванную, невольно улыбнулся, услышав голос сына.
– Пусть тебе приснятся хорошие сны, мамочка.