Великий антракт - стр. 22

К числу дипломатических успехов Вильсона следует отнести в первую очередь заключение перемирия на основе 14 пунктов, внесение устава Лиги Наций в мирный договор, отказ Италии в ее притязаниях. Но у дипломатии президента были и свои слабые стороны. Прежде всего Вильсон не имел большинства в конгрессе: на последних президентских выборах в ноябре 1918 г. демократическая партия, лидером которой он был, потерпела поражение, поэтому ему приходилось все время оглядываться на оппозицию. Во-вторых, уязвимой стороной Вильсона было его стремление не допустить полного разгрома Германии, что фактически означало сохранение для нее экономических и политических возможностей готовиться к новой войне.

Наконец, крайне слабым местом дипломатии Вильсона было отношение к Советской России. В пункте 6 своих 14 условий мира Вильсон настаивал на таком разрешении вопросов, касавшихся России, которое гарантировало бы ей «полную и беспрепятственную возможность принять независимое решение относительно ее собственного политического развития и ее национальной политики». Но когда от этой декламации Вильсон перешел к практическим вопросам, то этот пункт превратился в программу расчленения России. В официальном американском комментарии к 14 пунктам, составленном полковником Хаузом (членом делегации США на Парижской конференции и личным другом Вильсона), а затем утвержденном президентом, 6-й пункт расшифровывался следующим образом: «Основной вопрос заключается в том, следует ли считать русскую территорию равнозначащей территории, принадлежавшей ранее Российской империи. Ясно, что это не так, потому что пункт 13-й предполагает создание независимой Польши, – условие, которое исключает восстановление территории империи. То, что признано правильным для поляков, разумеется, должно быть так же признано и для финнов, литовцев, латышей, а возможно, также для украинцев»[13].

На этом расчленение России не заканчивалось. Американская дипломатия предлагала рассматривать Кавказ «как часть проблемы Турецкой империи». Туркестанские республики рекомендовалось передать в качестве подмандатной территории какой-нибудь великой державе. Не забыл Вильсон и о Великороссии, и о Сибири. Так, в официальном комментарии Хауза говорилось: «Мирная конференция может потребовать создания правительства, достаточно правомочного, чтобы говорить от имени этих территорий».

Хотя Италия на мирной конференции и считалась великой державой, но после поражения у Капоретто с ней перестали считаться. Верная своему характеру международного «шакала», Италия вертелась вокруг стола великих держав, выжидая куска добычи, который наметила себе в награду за измену Тройственному союзу. Поддерживая требования то одной, то другой великой державы, Италия переходила от угодливости к угрозам. Она даже покинула было мирную конференцию, чего, кстати, и не заметили, как не обратили внимания и на ее конфузливое возвращение в зал заседаний. Лишь в одном вопросе ее представители – премьер-министр Орландо и министр иностранных дел Соннино – не меняли своей позиции и до того, как, уходя, хлопнули дверью, и после того, как украдкой прошмыгнули обратно в ту же дверь: Италия все время настаивала на интервенции против Советской России.

Япония была представлена Сайондзи, Макино и другими делегатами, которых прозвали «молчаливыми партнерами» – так редко приходилось им выступать. В спорных вопросах, касавшихся Европы и Африки, они не выдвигали своих претензий, а систематически поддерживали Англию и США, надеясь на соответствующие компенсации в тихоокеанских вопросах. И тогда их молчаливость сменялась неудержимым многословием. Оставаясь в стороне от американско-европейского конфликта и тем не менее всячески его углубляя, японские дипломаты под шум общей перепалки добивались захвата азиатского материка.