Великие завоевания варваров. Падение Рима и рождение Европы - стр. 100

Таким образом, в III веке основной мотив для добровольной миграции был преимущественно экономическим, однако в нем имелся и политический элемент. Это не негативная политическая мотивация, стоящая за современными потоками беженцев, но, скорее, хищническое стремление положительного (за неимением лучшего слова) свойства. Богатство, скапливавшееся среди преимущественно германских обществ на границах Римской империи, нельзя было запросто отнять или потребовать себе его долю, как, например, происходит в том случае, если современный мигрант находит работу в индустриальном секторе экономики или сфере услуг. Новое богатство не создавалось на заводах, которым требовалось большое количество рабочих. Напротив, оно оседало при дворах правителей государств-клиентов, и они сами перераспределяли прибыль, полученную в результате взаимодействия с Римской империей, которая всегда вела самые разные дела со своими сторонниками. Именно эти цари получали субсидии, доходы от налогов, оплату за военную службу и, вполне вероятно, долю от набегов на Рим. Несколько чужаков, возможно, сумели благодаря своим заслугам получить место в королевских войсках, но это не говорит о спросе на труд иммигрантов. Войска были не столь многочисленными, и в них требовались только профессиональные воины. Для более крупных групп иммигрантов единственным способом заполучить хотя бы долю чужих богатств были вооруженные нападения – причем достаточно большими отрядами, чтобы сместить царя-клиента и перехватить контроль над всеми его доходами. В III веке многие иммигранты ухватывались за эту возможность, и цари государств-клиентов так быстро и часто сменялись, что это полностью преобразило политическую географию граничащих с Римом земель.

Этот важный момент объясняет, почему, несмотря на преимущественно экономические мотивы, добровольные по своей природе, германское население во второй половине II и III веке нередко мигрировало большими группами. Это обстоятельство резко контрастирует со схожими потоками добровольных мигрантов в современном мире, где их группы, как правило, невелики – один человек либо с несколькими спутниками. Однако то, что кажется противоречием, объясняется фундаментальными различиями в экономических контекстах. Современные миграционные потоки, как правило, обусловлены экономической перспективой – потребностью в рабочих. Тот же принцип применялся и в римский период, однако природа тогдашней экономической перспективы была совсем иной. В современном мире иммигрант может получить доступ к части благ, порождаемых экономическим развитием, устроившись на завод или найдя работу в сфере услуг. Во II и III веках можно было преуспеть, либо став правителем, либо заполучив место в военной элите государства-клиента, занимающего выгодную позицию близ римской границы. Здесь та или иная миграционная группа – даже несмотря на то что переселенцы действовали добровольно, а их мотивы были преимущественно экономическими – должна была быть весьма многочисленной, чтобы преуспеть в своем начинании. Еще с тех времен, когда Рим только примеривался к землям близ Рейна и Дуная, свободным в этом регионе не был ни один мало-мальски привлекательный район. Если чужак хотел стать частью весьма прибыльной приграничной системы, у него был только один выход – прийти туда с достаточно крупным отрядом и вытеснить уже имеющихся жителей. Хищническая активность обитателей периферии, возможно, началась с незначительных налетов – вроде нападения на Ванния в I веке (хотя даже оно кажется довольно масштабным). Но для того чтобы поселиться в том или ином регионе, были необходимы войска численностью в несколько тысяч, а не сотен человек