Великие княгини и князья семьи Романовых. Судьбы, тайны, интриги, любовь и ненависть… - стр. 20

Анна Иоанновна

Совсем другое дело – вторая сестра, Анна. После скоропостижной смерти своего супруга она так и осталась в Митаве «честной вдовой», жила там в большой нужде, терпела попреки своего тестя и его родственниц, а поэтому верхов-ники полагали, что если привезти ее из Курляндии в Москву и предложить ей трон, то она согласится на все условия. Они не учли двух вещей: во время митавского затворничества характер Анны закалился, она уже не та покорная дочь послушной царицы Евдокии, что безропотно согласилась исполнить желание Петра. А во-вторых, в Митаве она нашла себе верного союзника: ее секретарь, небогатый курляндский дворянин Эрнест Бирон, увидел в благосклонности Анны свой «билет наверх» и поддерживал ее во всем. В Митаве Анна безропотно подписала проект «Кондиций», передававших Верховному тайному совету многие властные полномочия и делавших монарха фактически куклой на троне.

С тем Анна и прибыла в Москву, и войска и народ начали присягать ей. Но здесь, в Лефортовском дворце, с ней связались представители дворянства и гвардии, выступавшие против верховников. Их поддержала старшая сестра Анны – Екатерина. Анна охотно дала себя уговорить, приняла неожиданную поддержку и начала действовать. Она тут же провозгласила себя шефом Преображенского полка и поднесла каждому преображенцу стакан водки из своих рук. Добившись таким образом лояльности гвардии, Анна публично разорвала «Кондиции» и свое письмо об их принятии.

1 (12) марта 1730 г. новой императрице была принесена вторая присяга, подтверждавшая ее полное единовластие.

Манифестом от 4 (15) марта 1730 г. Верховный тайный совет упразднили, а вскоре Анна расправилась с верховниками, посмевшими посягнуть на ее власть. Михаил Голицын умер в конце 1730 г., его брат Дмитрий был заточен в Шлиссельбургскую крепость, где и умер в 1737 г. Василий Владимирович Долгоруков несколько лет провел в ссылке, но смог пережить Анну Иоанновну и даже занимал при императрице Елизавете пост президента Военной коллегии.

Василия Лукича Долгорукова лишили всех чинов и сослали, затем заточили в Соловецкий монастырь, а в 1739 г. казнили. Ссылка, а затем и плаха ожидали и Ивана Алексеевича Долгорукова.

Остерман и Головкин, «птенцы гнезда Петрова», вовремя устранившиеся от решений Совета, остались на своих постах.

Невеста, а затем жена Ивана Алексеевича, Наталья Шереметева, глядя из окна своей светлицы на то, как едет на коронацию женщина, которая собирается безжалостно сослать всю семью ее жениха в Сибирь, видит такую картину: «Престрашного она была взору! Отвратное лицо имела. Так велика была: меж кавалеров идет, всех ростом выше и чрезвычайно толста».

А жена английского дипломата Джейн Рондо увидела совсем другую женщину: «Она почти моего росту, но несколько толще, со стройным станом, смуглым, веселым и приятным лицом, черными волосами и голубыми глазами. В телодвижениях показывает какую-то торжественность, которая вас поразит при первом взгляде, но когда она говорит, на устах играет улыбка, которая чрезвычайно приятна. Она говорит много со всеми и с такою ласковостью, что кажется, будто вы говорите с кем-то равным. Впрочем, она ни на одну минуту не теряет достоинства монархини; кажется, что она очень милостива, и думаю, что ее бы назвали приятною и тонкою женщиною, если б она была частным лицом».